После этого разговоры стихли, люди стали раскладывать на земле плащи и одеяла. Эперит лежал без сна еще час, слушая, как храпят во сне товарищи и глядя на звезды, пронзающие тьму над головой. Какое-то время он думал об улицах и дворцах Алибаса, вспоминая о злосчастных событиях, потрясших город и вынудивших его покинуть родные места. Но мрачное одиночество ссылки, к счастью, оказалось недолгим. Боги уже отправляли его на Итаку.
Юноша пытался представить свой новый дом, соединяя образы по частичкам, ставшим известным ему ранее, пока все сидели у костра. Это солнечный остров с лесами и ручьями, деревнями и крестьянскими дворами, населенный счастливыми людьми. Однако ему угрожает мятеж. И весь остров окружен бесконечным морем, которое постоянно меняется.
Эперит посмотрел на корабль, который теперь казался черным и бесформенным в темных водах, и вскоре заснул. Ему снилась армада подобных судов, переносящая такую огромную армию, что количество людей просто невозможно сосчитать.
Итака находилась в центре группы островов большего размера, которые располагались к северу, западу и югу от нее. По форме этот остров напоминал два кожаных мешка, связанных вместе узлом. Обе половинки были гористыми и покрыты лесами, и не подходили для земледелия. Правда, кукурузу и виноград в небольших количествах выращивали. В южной части имелось всего несколько хозяйств, а куда большее пространство занимали пастбища для коз. В северной части проживало основное количество островитян, там же находился и дворец Лаэрта.
Как только рассвело, развернули парус, ветер тут же надул его, и корабль пошел по заливу, выходящему в Ионическое море. Дамастор предложил обучить Эперита кое-каким основам морского дела, но большую часть времени задавал неприятные вопросы о его прошлом и о посещении оракула. Казалось, что больше всего моряку хочется узнать, что предсказали Одиссею. Но когда стало ясно, что юноша не расскажет ничего важного (ни о причинах своего ухода из Алибаса, ни о словах Пифии), вопросы прекратились. И Дамастор сам стал рассказывать про свою жену и ребенка. Через несколько часов они миновали последний мыс, и команда увидела впереди на горизонте родные острова. Однако когда они вышли в открытое море, усилился ветер, и моряки были вынуждены действовать. Старый моряк бросил ученика и присоединился к сотоварищам у кожаных веревок. Эперит беспомощно наблюдал за их действиями.
Люди, которые сопровождали Одиссея в походе к оракулу, чувствовали себя как дома и в море, и на земле. Возможно, им было даже привычнее находиться в море. Они ловко управлялись с парусом с изображением дельфина, в полной мере использовали силу ветра. Корабль несся вперед по волнам на огромной скорости. Эперит не думал, что подобную скорость можно развить на воде. Вскоре судно уже огибало южную оконечность Итаки, а потом зашло в узкий пролив, который отделял остров от более крупного соседа, Самоса.
От команды больше не требовалось заниматься парусами, моряки отдыхали на скамьях. Одиссей стоял у руля и вел корабль по знакомому проливу. Люди радостно наблюдали за тем, как родные места проплывают справа от них. Было маловероятно, что Эперита ждали новые уроки судовождения, поэтому он сидел на носу и смотрел, как голубой рог разрезает волны, как взлетает пена и падает на красные борта. По обеим сторонам от носа-рога было нарисовано по огромному глазу, который смотрел вниз — на волны, рассекаемые кораблем.
Юноша был очарован судном с того самого момента, как утром поднялся на борт, и самим морем, в котором корабль жил и энергично двигался. Эперит в жизни не видел ничего более красивого, чем галера Одиссея, или более приятного для глаз, чем ее форма и движение.
Сидя на носу, он восхищался ее скоростью и мощью, поклявшись, что когда-нибудь отправится в долгое морское путешествие. Ветер будет дуть ему в спину, он посетит места, которые раньше только представлял в своем воображении. Эперит увидит легендарные города и красивые от природы места, которые любят сами боги. Но гораздо большее удовольствие доставит ему само море. Он был сухопутным жителем, который провел всю жизнь на твердой земле, поэтому качающаяся под ногами палуба корабля вначале ужаснула, затем заставила растеряться, а под конец он почувствовал возбуждение. Юноша никогда не испытывал ничего подобного. Он с восторгом стоял на то опускающейся, то вздымающейся палубе, ветер развевал его волосы, а над головой бился парус. Молодой воин с нетерпением ждал того времени, когда окажется в море надолго, и ему не нужно будет никуда торопиться.
Он присоединился к Антифию, который сидел на скамье и наблюдал за проплывающим мимо островом. Возвышенности юга Итаки быстро уступили место небольшой горе с крутыми склонами, которая стояла на двух половинках острова. Вокруг покрытых кустарником склонов летали вороны, наполняя воздух карканьем и не обращая внимания на корабль, который проходил мимо них. Затем появилась вторая гора, самая большая на острове. У нее оказались почти вертикальные склоны, она напоминала огромного зверя, наслаждающегося лучами клонящегося к западу солнца.
— Гора Неритон, — объявил Антифий, показывая на нее. — Главный ориентир на Итаке. Она бросает тень на дворец и на наши дома на севере. Мы используем ее, чтобы наблюдать за теми, кто к нам плывет. С вершины Неритона человек с хорошим зрением способен рассмотреть города и поселки на Пелопоннесе. Поэтому часовые заметили нас уже какое-то время тому назад. Царские рабы уже готовят пир в честь нашего возвращения, а когда люди услышат о твоих подвигах, Эперит, ты станешь пометным гостем.
Юноша взялся за веревку, чтобы удерживать равновесие, и посмотрел верх, на поросшую лесом гору. Ее склоны становились розовыми в свете садящегося солнца. Значит, это его новый дом. Множество скалистых возвышенностей, поднимающихся из моря на краю известного мира. Непривычно, даже чужеродно… Хотя пейзаж был новым, остров казался знакомым, изолированным и независимым убежищем, которое даже странник вроде него может назвать домом. Его границы навсегда определены неизменным морем. Ступив на берег, Эперит окажется на земле, защищенной и свободной от борьбы и споров внешнего мира. Здесь человек может находиться вдали от вражды и войн, которые так долго раздирали Грецию, и оставаться свободным.
Одиссей заводил корабль в устье маленького залива. Вскоре они уже дрейфовали в тихой бухте, словно в кармане, вшитом в линии берега между северными склонами горы Неритон справа и еще одной горой с крутыми склонами слева. Везде вокруг Эперита моряки занимались парусом или якорем, Одиссей продолжал сжимать лоцманские весла и склонился через борт, чтобы оценить расстояние между корпусом и дном бухты. Потом он кивнул, и якорь полетел вниз с громким всплеском.
