Йонас подал вина лучшие из тех, что нашлись в его погребе. Жители Верста, пришедшие в фактир, тоже заказали выпивку. Можно было надеяться, что отныне те, кто еще совсем недавно обходил трактир стороной, вспомнят туда дорогу.
Заплатив судье пошлину, граф де Телек спросил, какой доход имеет от этого налога деревня.
— Меньше, чем нам хотелось бы, граф, — ответил судья Кольтц.
— А что, разве путешественники редко заглядывают в эту часть Трансильвании?
— Очень редко, хотя здешние виды чрезвычайно живописны.
— Я тоже так считаю. Места, которые я видел, достойны восхищения. С Ретьезада открывается такая чудесная панорама на долину реки Силь в полукружье юр на фоне Карпатского хребта!
— Да, граф, — согласился магистр, — но, чтобы увидеть здесь все, вам необходимо подняться на Паринг.
— У меня не осталось на это времени, — пожалел Франц де Телек.
— Но ведь нужен всего один день!
— Завтра утром я должен возвращаться в Карлсбург.
— Как? Господин граф покидает нас! — воскликнул разочарованный Йонас.
— Мне пора, отвечал граф. — Да и что делать в вашей деревне?
— Наша деревня заслуживает внимания туристов, — возразил судья.
— Однако я вижу, что они ее не очень-то жалуют. Может быть, это оттого, что в ваших местах нет ничего примечательного?
— В самом деле, ничего примечательною… — автоматически повторил судья, подумав о замке.
— … ничего интересного… — подхватил магистр.
— Ну что вы такое говорите! — не удержался пастух Фрик. — Видели бы вы. каким взглядом одарили ею судья Кольтц и все остальные! А уж трактирщик тем более!.. К чему посвящать чужака в деревенские тайны? Рассказать о том, что произошло на плато Оргалл, и привлечь внимание графа к Карпатскому замку значило напугать гостя и заставить покинуть деревню раньше времени. Кто же после этого отважится подняться на Вулкан, чтобы попасть в Трансильванию? Пастух, видать, умом недалеко ушел от своих овец.
— Молчи, дурак! — зашептал судья Кольтц.
Но любопытство графа было уже возбуждено. Обратись к Фрику, он спросил, что означает его восклицание.
Пастух не привык отступать, да к тому же подумал: Франц де Телек и сам владелец замка, глядишь, и присоветует что-нибудь.
— Да уж кое-что означает, если честно, — ответил упрямец.
— Может, в окрестностях Верста есть какие-нибудь достопримечательности? — спросил граф.
— Нет, ничего такого нет! — наперебой заговорили посетители трактира, испугавшись, что новая попытка проникнуть в замок принесет новые несчастья.
Франц де Телек с удивлением оглядел присутствующих, на лицах которых был написан ужас.
— Что это с вами? — спросил он.
— А вот что, хозяин, — ответил за всех Рожко. — Тут неподалеку есть Карпатский замок.
— Карпатский замок?
— Да, пастух успел шепнуть мне о нем.
Фрик стоял, опустив голову, не смея взглянуть на судью. Теперь, когда в стене деревенских суеверий пробита брешь, эта история выйдет наружу.
Кольтц решил вмешаться и сам рассказал графу о замке.
Слушая его, Франц де Телек не смог скрыть ни своего удивления, ни своих сомнений. Как большинство молодых людей, живущих в замках, затерявшихся в глубине валашской провинции, он слабо разбирался в науках, зато отличался здравым умом, не верил ни в какие потусторонние силы и откровенно смеялся над всякими небылицами. Замок, где поселились духи? Какая ерунда! В истории, рассказанной судьей Кольтпем, нет ничего необычного. Дым из трубы? Звон колокола? Эка невидаль! Что же касается световых эффектов и непонятных звуков, это всего-навсего галлюцинации, и не более того.
Обитатели Верста были явно задеты.
— Но, господин граф, есть еще одна, необъяснимая, вещь.
— Что именно?
— В замок невозможно проникнуть.
— Вот как!
— Несколько дней тому назад наш лесничий с доктором сделали такую попытку, и это им дорого обошлось.
— И что же случилось? — недоверчиво усмехнулся Франц де Телек.
Судья Кольтц подробно рассказал о злоключениях Дека и Патака.
— Значит, когда доктор захотел убежать, его ноги будто приросли к земле и он не смог сделать ни шагу?
— Вот именно, — подтвердил магистр Эрмод.
— Его просто парализовал страх! — заявил граф.
— Пусть так, господин граф, — согласился судья. — Но как объяснить, что Ник Дек почувствовал страшный удар, когда коснулся крюка подъемного моста?
— По-видимому, это несчастный случай…
— Настолько несчастный, что парень до сих пор прикован к постели.
— Надеюсь, жизнь его вне опасности? — поспешил осведомиться граф.
— К счастью…
«Интересно, что он скажет теперь», — подумал судья.
— Во всей этой истории нет ничего, подчеркиваю, ничего сверхъестественного. Все объясняется просто. В Карпатском замке явно кто-то поселился. Кто? Это нам неизвестно. Во всяком случае, там скрываются не духи, а люди. Какие-то злоумышленники.
— Злоумышленники? — воскликнул судья Кольтц.
— Очевидно. Они не желают быть обнаруженными, вот и стараются сойти за духов.
— Вы так полагаете, господин граф? — спросил магистр Эрмод.
— На вашей земле очень живучи суеверия, и те, кто сейчас находится в замке, зная это, решили таким своеобразным образом оградить себя от непрошеных гостей.
Возможно, так оно и было, но жители Верста остались при своем мнении.
Граф понял, что не убедил слушателей, да те, похоже, и не хотели, чтобы их убеждали.
— Поскольку вы не желаете внять моим доводам, господа, — заключил он, — можете продолжать верить во все, что вам угодно.
— Мы верим лишь в то, что видели своими глазами, господин граф, — отвечал судья Кольтц.
— Вот именно! — подхватил магистр.
— Пусть так. Мне жаль, что у нас с Рожко нет еще суток в запасе, не то мы бы отправились в ваш знаменитый замок и разобрались во всем.
— Как?! — воскликнул судья Кольтц.
— Я бы пошел туда без малейших колебаний, и сам дьявол не мог бы помешать мне.
Услышав эти кощунственные слова, присутствующие задрожали от страха. Как можно столь бесцеремонно обращаться с духами! В отместку они снова нашлют беду на деревню — ведь духи слышат все, что говорится в этом зале. А вдруг таинственный голос прозвучит снова?
И судья Кольтц рассказал графу о том, как получил предупреждение лесничий: его назвали по имени и пригрозили страшным наказанием, если он осмелится проникнуть в тайну замка.
Франц де Телек в ответ лишь пожал плечами, потом встал и заявил, что никто не мог слышать о том, что говорится в этом зале. Просто у перебравших шнапса разыгралось воображение.
