самогона, и поставил её в углу. Потом он принёс ещё одну бутыль и накрыл их старым выцветшим красным покрывалом.
Надо сказать, что дядя Сеня был человеком известным на всю деревню как весельчак, балагур и большой специалист по производству самогона. Он смастерил перегонный аппарат, точнее целую химическую лабораторию, которая занимала половину сарая, где также была небольшая столярная мастерская. Поэтому хранить самогон было негде. Дядя Сеня пытался, было, пристроить две бутыли с результатами своих «винодельческих экспериментов» в доме, но тётя Тоня была категорически против этого – она не выносила жуткий запах, от которого невозможно было избавиться на стадии брожения. Вот так и оказались бутыли с самогоном в свинарнике, возле Борькиного загона.
Однажды вечером перед сном дядя Сеня решил наведаться в свинарник и продегустировать «напиток богов», как он это называл, так как, по его мнению, самогон уже должен был «созреть». Он с нетерпением сдёрнул с бутылей красное покрывало, откупорил одну из них, а затем, аккуратно наклоняя ее, налил самогон в большую железную кружку.
Да, «напиток богов» и в самом деле удался! Хмель уже после первой кружки, хорошенько вдарил дяде Сене в голову. Ему стало так хорошо, что и словами не описать. Стены вдруг заплясали в бешеном хороводе, пол стал уплывать из-под ног, а потолок вообще куда-то улетел… В голове у него возникла весёлая дурь, требовавшая каких-нибудь развлечений. Надо было непременно что-нибудь этакое придумать. Но что именно?
За всем этим действом из загона внимательно наблюдала пара маленьких свинячьих глаз. Это Борька, стоя у дверцы загона, молча смотрел на загадочные манипуляции дяди Сени с бутылью. Может, всё и обошлось бы как-нибудь, если бы Борька, видя, как похорошело хозяину, не подал бы голос.
Он тихонько одобрительно хрюкнул. Этого оказалось достаточно, чтобы привлечь к себе внимание уже осоловевшего хозяина. И тут, глядя на эту благодушную свиную морду, дяде Сене пришла в голову совершенно шальная мысль. Он решил, что если ему самому так хорошо, то пусть и Борьке тоже будет хорошо!
Дядя Сеня взял с пола большую эмалированную чашу, в которой тётя Тоня замешивает еду для свиней, и налил туда самогон. Он наполовину наполнил чашу и поставил её в Борькин загон. Тот, в свою очередь, даже не понюхав сие пойло, принялся азартно хлебать из чаши.
Глядя на то, как хряк хлебает самогон, дядя Сеня хохотал как заведённый и хлопал в ладоши, приплясывая. А когда Борька, осушив чашу, пошатавшись несколько секунд на пухлых ватных ножках, шумно рухнул на бок и заснул, издавая во сне довольно забавные хрипы и стоны, он и вовсе пустил слезу.
– Слабак, совсем пить не умеет! – резюмировал дядя Сеня еле ворочающимся языком.
На следующий день всё было как обычно. Дядя Сеня усердно трудился в своей столярной мастерской, тётя Тоня суетилась по хозяйству. На дворе была тишь да благодать, струился знойный воздух, поднимаясь от горячей земли.
Вечером же, дядя Сеня решил повторить вчерашнюю процедуру дегустации, но Борьке твёрдо решил более не наливать. И вот, когда он, выпив свою дежурную кружку «напитка богов», закупорил бутыль и накрыл её красным покрывалом, он вдруг услышал резкие звуки протеста хряка-собутыльника. Дядя Сеня не потерпел подобного поведения – он громко гаркнул на Борьку, пригрозив ему кулаком.
Казалось, тот смирился и притих, но на самом деле он затаил глухую обиду на хозяина и решил отомстить ему за «предательство». Ночью на дворе раздался какой-то шум, но никто не обратил на это внимания. А зря…
Поутру тётя Тоня вышла во двор и сразу обратила внимание на то, что дверь в свинарник приоткрыта и там виднеется спина лежащей на земляном полу свиньи. Почувствовав что-то неладное, тётя Тоня осторожно подошла к двери свинарника и заглянула внутрь. Увидев то, что было там, она не знала, смеяться или плакать. Впрочем, не до смеха ей было – это точно.
Дверца Борькиного загона была разнесена вдребезги, и её обломки улетели в дальний тёмный угол свинарника. Прямо у входа валялся сам Борька и мирно спал, намотав на свою голову красное покрывало, которым были накрыты бутыли с самогоном. Справа лежали осколки одной, разбитой бутыли. Вторая, слава богу, была цела. И только теперь тётя Тоня поняла, что Борька не просто спит – он мертвецки пьян. Он даже ухом не повёл, когда хозяйка начала пинать его и истерически вопить с применением нецензурной брани, которой от неё никто и никогда не слышал, как в адрес Борьки-пьяницы, так и в адрес своего любимого мужа, споившего несчастную животину.
Услышав такое, дядя Сеня ушам своим не поверил и немедленно поспешил в свинарник, чуя, что неприятностей ему сегодня не миновать, но, ещё толком не понимая, что же именно произошло.
– А, вот и ты, ирод поганый, явился! – уже охрипшим от крика голосом прорычала тётя Тоня.
– А что тут такое? – пролепетал дядя Сеня. Он, словно контуженный, ошарашенно водил глазами вокруг, осматривая свинарник и постепенно понимая всё произошедшее.
– Вот я тебе сейчас всё разом и объясню! – заявила тётя Тоня, сорвав красное покрывало с головы Борьки, и принялась стегать им растерявшегося мужа. Тот же пытался уворачиваться и как-то по-детски наивно оправдывался.
– Да я-то чего? Я не хотел… Это всё Борька, сволочь!..
Они носились по двору и горланили так громко, что на крики пришёл сосед, Геркин дядя, Антон.
– Сенька, Тоня, вы чего это тут устроили – орёте как оглашенные. На всю деревню позоритесь! Тоня, ну тебе-то не совестно? Вот от тебя-то я такого не ожидал!
Супруги тут же остановились. Слова дяди Антона произвели на них такой эффект, будто их из ушата холодной водой окатили. Они оба, уставшие, мокрые и растрёпанные, тяжело дыша, подошли к забору, за которым стоял сосед, и принялись наперебой жаловаться ему то на Борьку, то друг на друга. И вот они уже снова кричали, жестикулировали, и понять, о чём тут речь, уже было невозможно.
Дядя Антон молча поднял руку и этим жестом заставил замолчать не на шутку разошедшихся соседей.
– Так, а теперь расскажите мне, что тут у вас случилось, только по очереди, – серьёзным тоном произнёс дядя Антон.
Первым решился заговорить дядя Сеня, глядя на соседа исподлобья, словно нашкодивший пацан.
– Антоха, представляешь, Борька-то наш самогона нализался и теперь спит в сарае. Ей-ей, как Мартыныч на пасху!
Дядя Антон сразу вспомнил ту комичную историю с их общим приятелем, местным плотником Мартынычем, которая приключилась с ним однажды на пасху.
Как-то раз на пасху Мартыныч поехал в Ораниенбаум,
