Ознакомительная версия.
— Вы, я вижу, генерал, достаточно хорошо осведомлены, но донесения, кои мы получаем от Мирзы через штаб армии, стоят намного дороже, чем пропавшее золото. И особенно сейчас, когда идет война с Турцией, я не хотел бы терять столь важный источник. Да, Персия повержена — но кто знает, как себя поведет наследник престола Аббас-Мирза, если мусульманское население Тавриза и Тегерана, поджигаемое турками, восстанет против наших гарнизонов? Налаживание мирных отношений с персами — основная цель посольства Грибоедова. Откровенно говоря, я не думаю, что кража золота каким-то образом связана с иноверцами. Ведь, по вашим словам, обоз охранялся круглосуточно. Так что времени зря не теряйте и начинайте расследование.
— Уже приступили Ваше Величество.
— Ну и слава богу. Вы уж не скупитесь и обеспечьте Самоварову наилучшие условия для выполнения этого поручения: объявите, что на время следствия он наделяется полномочиями тайного советника. А посему отдайте соответствующее распоряжение и составьте для него надлежащую бумагу. Не забудьте обязать местные власти, вплоть до генерал-губернаторов, оказывать ему всяческое содействие. Это же касается и корпуса жандармов. Пожалуй, все. Я думаю, что мне не стоит более отрывать вас от дел, Александр Христофорович…
Поклонившись, Бенкендорф удалился. Император направился к боковой двери, но вдруг остановился, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Повернувшись, он увидел венецианское зеркало в массивной оправе из красного дерева. Его твердая поверхность вдруг заколыхалась, словно водная гладь. Не в силах оторвать взгляд, он наблюдал, как перед ним открывался неведомый, потусторонний мир, вобравший в себя высвеченные молнией тени ушедших правителей России. Они смотрели на него все вместе и откуда-то сверху, будто сравнивая с собой, оценивали и судили его дела, а чей-то такой знакомый женский голос пытался оправдать молодого государя перед собравшимися:
«Достигнув возраста Иисуса Христа, пятнадцатый царь рода Романовых уже третий год правит шестидесятимиллионной страной. Он лично участвовал в подавлении антигосударственного переворота на Сенатской площади, грозившего перерасти в погромы и убийства похлеще любой пугачевщины. Благодаря его настойчивости русские войска выступили против превосходящих по численности персов, коим он нанес сокрушительное поражение. Сразу же Николай I выступил и против Турции. Он лично участвует в сражениях и совсем скоро одержит блистательную победу. Поверженный турецкий султан будет смиренно просить Его Императорское Величество уменьшить размер победных выплат, и тот великодушно согласится, но предложит некогда могущественному мусульманскому правителю… «принять истинную веру — православие». Давно так высоко не поднимался престиж России в глазах Европы! Давно!»
Новый раскат грома вывел государя из небытия, и он понял, что ему слышался голос его тяжелобольной матери. Полный нехороших предчувствий, он устремился к ее покоям. Торопливая поступь монарха гулким эхом разносилась по огромному залу, путаясь и теряясь в бесконечных коридорах Зимнего дворца.
У дверей спальни вдовствующей императрицы Марии Федоровны со скорбным, каменным лицом его встретил старший лейб-медик.
Иван Авдеевич Самоваров высоким ростом не отличался, и потому езда в карете, даже в высоком цилиндре, неудобств не доставляла. Его круглое открытое лицо без усов, кои согласно циркуляру статским чиновникам носить запрещалось, располагало к доверию. Широкий от рождения лоб незаметно переходил в лысину со следами еще сохранившихся по краям редких волос. Зато бакенбарды отличались завидной густотой и достигали почти середины щек. Карие глаза светились простодушием, но в глубине их пряталась едва заметная хитринка, распознать которую не всем вовремя удавалось. Встретившись с Иваном Авдеевичем на улице, вы непременно подумаете, что раньше вам уже приходилось с ним где-нибудь видеться, потому что служащие именно с такой наружностью годами прозябают в канцеляриях присутственных мест, а выйдя в отставку, преподают в гимназиях русскую словесность.
Стоило ему появиться в лавке вместе со своей благоверной, как слащавые молодые приказчики тотчас же обступали ее со всех сторон, навязчиво предлагая madame обновить гардероб, совершенно игнорируя ее мужа — этакого простофилю-помещика, чья красавица-жена только одна и знает настоящих отцов всех многочисленных отпрысков. В такие минуты Иван Авдеевич скромно усаживался в углу, пил сельтерскую и терпеливо ждал финала одной и той же изрядно поднадоевшей пьесы, когда обвешанный с ног до головы свертками и заставленный шляпными коробками приказчик назовет итоговую сумму и воцарится мучительная пауза. Наталья Петровна, как обычно, скромно потупит огромные, как блюдца, глаза, кокетливо взмахнет крылами-ресницами и, подняв умоляющий взгляд, тихо проронит: «Ну право, милый…» Он вздохнет, достанет porte-monnaie и расплатится ворохом ассигнаций.
Кажущейся внешней простотой Самоварова обманулись многие. Обладая острым умом и невероятной памятью, Иван Авдеевич умел докапываться до истинной природы человеческих поступков. Ему мало было раскрыть преступление. Он стремился понять глубинные корни замысла злодея: что двигало им? И почему он пошел против Бога, а значит, и против самого себя? Ведь сообразно его собственному убеждению, Господь есть в каждом из нас. Главное — прислушаться и услышать его голос. К подозреваемому он относился как к некой одушевленной загадке или ребусу, который он должен обязательно разгадать. Раскрыв злодейство, он терял всяческий интерес к личности преступника и быстро о нем забывал. Карьеристом Самоваров не был и судьбой своей оставался вполне доволен. Его непосредственный начальник Максим Яковлевич Фок, гроза всех вражеских шпионов и лазутчиков, подчиненного своего ценил и уважал. Раньше оба служили в Особенной канцелярии при Министерстве внутренних дел и занимались главным образом расследованием уголовных преступлений. События 14 декабря 1825 года застали империю врасплох. Созданная по указу государя Следственная Комиссия представляла собой лишь украшенный фасад из преданных Отечеству боевых генералов, ничего не понимавших ни в тактике допросов, ни в дознании. Первое время господа бунтовщики вели себя вызывающе и вину свою всячески отрицали, не понимая, что игры в тайные масонские общества закончились уже в тот момент, когда они вывели на Сенатскую площадь полки обманутых ими солдат. Вот тогда-то и привлекли коллежского асессора Самоварова в состав комиссии. По окончании следствия, через шесть с половиной месяцев после декабрьского мятежа гвардейских офицеров, Николай I подписал указ «О присоединении Особенной канцелярии Министерства внутренних дел к Собственной Его Императорского Величества канцелярии». Ее управляющим был назначен фон Фок.
Ознакомительная версия.
