— Баба, — пробормотал Роберт, уставившись на тело. — Молодая баба.
Вильгельм подошел еще немного ближе.
— И, кажется, мертвая молодая баба.
— Живые они нравятся мне больше, — попятился Роберт. — Пойдем! В борделе тепло и весело, и нам дадут выпить.
Но Вильгельм не слушал друга, он спустился ниже, пока его обувь не коснулась мутной воды. Он присел и, откинув указательным пальцем белокурые локоны, произнес:
— Красивая мертвая молодая баба.
— Ничего не поделаешь, — ответил его друг. — Пойдем уже!
Вильгельм, проигнорировав такую настойчивость, пробормотал:
— Странно, почему она здесь лежит?
Роберт вздохнул и тоже спустился.
— Наверное, потому что она умерла здесь. Почему же еще! А теперь оставь ее. Возможно, это была чума! Не прикасайся к ней, ради бога.
— А где ее одежда? — заинтересовался Вильгельм.
— Откуда мне знать? — пожал плечами Роберт и осмотрелся. — В любом случае здесь ничего нет. Может быть, она раньше ее сняла или кто-то другой это сделал и забрал одежду с собой.
— Точно! — воскликнул Вильгельм. — Вряд ли она сама разделась и осталась здесь умирать!
На лице Роберта появилось недоумение.
— Значит, это дело для старосты или совета. Нас это определенно не касается. — Он начал взбираться по склону. — Ну, а теперь пойдем! Я почти протрезвел, потому что ты докучаешь мне мертвецами. За это с тебя одна шлюха и один кубок вина. — Он повернулся и обезоруживающе ухмыльнулся. — У меня не осталось ни монеты, чтобы расплатиться, а ты мой друг и не сможешь допустить, чтобы я терпел нужду, пока ты предаешься радостям.
— Ну ты и подлец, Роберт, коварный подлец!
Вильгельм поднялся и, вздохнув, посмотрел на свою грязную обувь. Его друг расхохотался.
— Ты не сможешь мне отказать!
— Наверное, так и следовало бы сделать… — Вильгельм остановился посреди предложения и, упираясь ладонями в бедра, наклонился вперед.
— Что это? Подойди ближе, мне нужен свет!
Роберт отчаянно замотал головой.
— Нет, нет, нет! Мне не нравятся мертвецы.
— Но там, в воде, что-то есть. Оно блестит как золото!
В мгновение ока Роберт очутился возле него и наклонился вперед, освещая лучиной воду.
— Где? Я ничего не вижу.
Вильгельм зачавкал подошвами по илу.
— Вон там, немного дальше, левее!
— Теперь и я вижу! — вскрикнул от радости Роберт.
Намочив штаны и обувь, он прошлепал пару шагов по воде и выловил золотую цепочку, на конце которой висел плоский овальный медальон. Каплеобразный рубин, обрамленный мелким жемчугом, сверкал в свете факела. Роберт присвистнул и торжественно вытянулся, расправив камзол на груди.
— Сегодня все-таки мой счастливый день! Мой друг, я дарю тебе столько шлюх, сколько ты сможешь оприходовать.
Вильгельм язвительно ухмыльнулся.
— Старая мадам может предложить всего шесть девок.
— Хочешь сказать, что справишься со всеми? — фыркнул Роберт. — Сегодня ночью? В твоем состоянии?
— Что значит — в моем состоянии? Я уже абсолютно трезв и полон сил, — возмутился его друг.
Роберт рассмеялся и взял его под руку.
— Тогда я хочу это видеть!
Они позабыли о теле на берегу. Однако не успели сделать и пару шагов, как легкий вздох и движение, которое Вильгельм уловил краем глаза, заставили его остановиться.
— Это ты вздохнул?
Роберт покачал головой.
— Нет. Хотя, возможно, и я, в предвкушении радости от грудей, которые скоро будут у меня в руках?
— Чушь! — Вильгельм нерешительно повернулся и уставился на белое женское тело, тихо и неподвижно лежащее в воде. Ему показалось. Конечно же, ему показалось! Мертвецы не вздыхают и не двигаются. Он почувствовал облегчение, но не успел отвернуться, как тело снова вздрогнуло, образовав на воде медленно расходящиеся круги волн. Роберт тоже увидел движение.
— Думаешь, она еще жива?
Вильгельм нерешительно наклонился и положил свою ладонь на шею женщине. Кожа под пальцами была холодной, но он отчетливо ощущал биение внутри. Ее губы дрогнули, и раздался вздох.
— Да, она жива! — сообщил Вильгельм.
— Что нам теперь с ней делать? — спросил Роберт. — Я в полной растерянности, потому что не слишком часто нахожу голых баб в городских канавах.
Вильгельм прикусил губу.
— Наверное, было бы правильно привести старосту или хотя бы стражников.
Роберт, видя, как исчезают радости ночи, глубоко вздохнул.
— Прощай, веселый бордель, — посетовал он. — Ты думаешь, это одна из девок старой мадам? Это бы все объяснило. Она вышла с клиентом и упала в обморок, а он испугался, так как решил, что девка умерла. Клиент оставил ее здесь, а сам удрал. — Он засиял. — Ну, как, я решил загадку?
Вильгельм покачал головой.
— Может быть, все было именно так. Нам нужно отнести ее обратно. Мадам сама разберется, что с ней делать. — Вильгельм взял ее за запястья. — Давай помогай!
Радуясь тому, что они все же идут в бордель, Роберт подхватил девушку за ноги и помог отнести ее вверх по склону. Предместье лежало во тьме, но из дома перед городской стеной, отграничивающей еврейское кладбище, сквозь пергаментные окна пробивался тусклый свет. Мужчины потащили девушку в бордель. Дважды они споткнулись, один раз тело выскользнуло у них из рук и упало на траву, но девушка так и не пришла в себя. Из ее уст не вырвался даже стон. Она казалась больше мертвой, чем живой.
Слова приветствия застряли у мадам в горле, когда ее взгляд упал на безжизненное обнаженное тело, которое внесли два молодых человека. Они осмотрелись и положили его на стол, справа от двери. Глиняная кружка, упав, разбилась. Четыре полуголые девушки, сидевшие за другим столом с двумя клиентами, замолчали и уставились на них. Слышны были только звуки двух пар, однозначно занимающихся за ширмой делом, ради которого мадам и давала работу своим девочкам.
— Что вы мне принесли? — тихо спросила хозяйка и нерешительно подошла ближе. Она убрала девушке волосы с лица. — Что вы с ней сделали?
— Мы? — возмутился Роберт. — Как вы могли подумать?
— Я ничего не думаю, — возразила хозяйка борделя. — Я просто спрашиваю, и это не запрещено, если вы тащите в мой дом труп!
Звуки за ширмой стихли. Эльза не знала, мужики выдохлись или ее слова ошеломили их. В любом случае все навострили уши: и те, кто находился в просторном помещении борделя, и те, кто скрывался от посторонних глаз за ширмой.
— Она не мертва, — уточнил Вильгельм. — По крайней мере, пока не мертва.
Хозяйка положила руку сначала на шею, затем на грудь незнакомки и кивнула.
