– Извините за все это. Гуэнг, теперь ее можно отпустить.
Гуэнг не шевельнулся. Не шевельнулся и изогнутый клинок. Гуркха сказал по-непальски:
– Да, сахиб, только сначала заберите нож из-под его подушки.
Росс ответил, тоже на непальском:
– Если он попытается схватить его, брат, даже просто коснется его, убей ее, я займусь им. – Потом мягко добавил по-английски: – Пилот, у вас под подушкой нож. Пожалуйста, не трогайте его. Извините, но если вы это сделаете до того, как это можно будет сделать… пожалуйста, наберитесь терпения. Отпусти ее, Гуэнг, – приказал он гуркхе, не сводя глаз с финна. Боковым зрением он увидел неясные очертания лица, спутанные длинные волосы, наполовину закрывавшие женщину, потом она скользнула за широкие плечи, плотнее укутавшись в теплую зимнюю пижаму с длинными рукавами. Росс стоял спиной к свету и не мог ее хорошенько разглядеть, он видел только ненависть в глазах, полускрытых темнотой, но заметную даже оттуда. – Извините, что проник сюда, как вор в ночи. Прошу простить меня, – сказал он ей. Она не ответила. Он повторил свои извинения на фарси. Они опять остались без ответа. – Пожалуйста, извинитесь за меня перед своей женой.
– Она говорит по-английски. Что, черт подери, вам нужно? – Теперь, когда Азадэ была в безопасности, Эрикки чувствовал себя немного лучше, хотя и остро ощущал близость маленького человека с большим изогнутым ножом.
– Мы своего рода пленники хана, пилот, и я пришел предупредить вас и попросить о помощи.
– Предупредить меня о чем?
– Несколько дней назад я помог одному из ваших капитанов, Чарльзу Петтикину. – Росс увидел, что имя тут же сработало, и чуть-чуть расслабился. Он быстро рассказал Эрикки о Дошан-Таппехе, нападении САВАК и о том, как они выбрались оттуда, точно описав Петтикина, так что ошибки быть не могло.
– Чарли рассказал нам про вас, – кивнул Эрикки; он был поражен, и его страх исчез, – но не говорил, что высадил недалеко от Бендер-э-Пехлеви. Сказал только, что какие-то десантники-британцы спасли его от людей из САВАК, которые собирались разнести ему голову.
– Я попросил его забыть мое имя. Я… э-э… мы были на задании.
– Чарли повезло, что вы… – Росс увидел, как женщина что-то зашептала на ухо мужу, прервав его. Финн кивнул и снова посмотрел на британца. – Вы меня видите, я вас не вижу, выйдите на свет. Что же до Абдоллы, если бы вы были его пленниками, вы были бы в цепях или сидели в подземелье, а не бродили свободно по дворцу.
– Мне сказали, что хан поможет нам, если у нас возникнут проблемы. У нас возникли проблемы, и он сказал нам, что спрячет нас, пока не появится возможность отправить нас в Тегеран. До тех пор он поместил нас в какую-то хибару, подальше от глаз, на другом конце поместья. Нас постоянно охраняют.
– Спрячет вас от чего?
– Мы выполняли… э-э… секретное задание, и за нами охотятся и…
– Какое секретное задание? Я вас не вижу, выйдите на свет.
Росс передвинулся, но не до конца.
– Мы должны были взорвать кое-какое секретное радарное оборудование американцев, чтобы до него не добрались Советы или их сторонники. Я по…
– Сабалан?
– Откуда, черт возьми, вам это известно?
– Меня заставляют летать с одним русским и несколькими иранцами из левых по радарным установкам рядом с границей, они забирают все, что можно, потом доставляют это в Астару на побережье. Одна из них на северном склоне оказалась разрушенной, оттуда им не удалось извлечь ничего, и остальные пока что не принесли ничего стоящего, насколько я знаю. Продолжайте. О чем вы хотели меня предупредить?
– Вас заставляют?
– Моя жена – заложница хана и русских, гарантия моего сотрудничества и хорошего поведения, – сказал Эрикки просто.
– Господи! – Мозг Росса работал с перегрузкой. – Я… э-э… я узнал эмблему S-G, когда вы делали круги над дворцом, и пришел предупредить вас, что Советы побывали здесь, они прибыли сегодня рано утром, и они планируют похитить вас с дружеской помощью хана – он, похоже, играет на оба конца от центра, двойной агент. – Росс увидел изумление на лице Эрикки. – Наши люди должны срочно узнать об этом.
– Похитить меня, чтобы я сделал что?
– Точно не знаю. Я отправил Гуэнга на разведку, когда ваш вертолет прилетел. Он выбрался через окно в задней стене. Расскажи им, Гуэнг.
– Это было после того, как они пообедали, сахиб-хан и этот, советский, – и они стояли возле машины советского, когда тот собирался уезжать. Я был в кустах совсем рядом с ними и хорошо все слышал. Сначала я не понимал, что они говорят, потом хан сказал: «Давай перейдем на английский, тут рядом слуги». Советский сказал: «Спасибо за всю информацию и за предложение». Потом хан сказал: «Значит, мы договорились? Обо всем, Патар?» Советский сказал: «Да, я буду рекомендовать сделать все, что тебе нужно. Я позабочусь, чтобы этот пилот тебя больше не беспокоил. Когда он закончит здесь, его доставят на север…» – Гуэнг замолчал, услышав, как воздух с шипением вырвался из груди Азадэ. – Да, мэм сахиб?
– Нет, ничего.
Гуэнг сосредоточился, стремясь передать им все в точности:
– Советский сказал: «Я позабочусь, чтобы этот пилот тебя больше не беспокоил. Когда он закончит здесь, его доставят на север, навсегда». Потом… – Он задумался на мгновение. – Ах да! Потом он сказал: «Мулла тебя больше не потревожит, а ты в обмен поймаешь мне британских диверсантов? Живыми, я бы хотел получить их живыми, если возможно». Хан сказал: «Хорошо, я поймаю их, Патар, у те…»
– Петр, – произнесла Азадэ; ее рука лежала на плече Эрикки. – Его зовут Петр Мзитрюк.
– О господи! – охнул Росс, и все встало на свои места.
– Что такое? – спросил Эрикки.
– Потом расскажу. Заканчивай, Гуэнг.
– Слушаюсь, сахиб. Хан сказал: «Я поймаю их, Патар, живыми, если получится. Какую услугу я получу, если они будут живыми?» Советский рассмеялся. «Любую, в разумных пределах, а какую получу я?» Хан сказал: «Я возьму ее с собой, когда приеду к тебе в следующий раз». Это все, сахиб. Потом советский сел в машину и уехал.
Азадэ передернулась всем телом.
– Что? – спросил Эрикки.
– Он имел в виду меня, – произнесла она чуть слышно.
– Я не понимаю, – сказал Росс.
Эрикки колебался, сдавливающее ощущение в голове стало сильнее, чем когда-либо. Азадэ рассказала ему, что отец приглашал ее на обед и что Петр Мзитрюк приглашал ее в Тбилиси: «…и вашего мужа, разумеется, если он будет свободен; я бы очень хотел показать вам наши края…» – и был очень внимателен к ней.
– Это… это личное. Не имеет значения, – сказал он. – Похоже, вы оказали мне большую услугу. Чем я могу помочь? – Эрикки устало улыбнулся и протянул руку. – Меня зовут Иокконен, Эрикки Йокконен, а это моя жена Аза…
