Вильдер всячески старался ее успокоить, как будто не придавая большого значения перемене ветра, но девушка прекрасно понимала, насколько их положение теперь осложнилось.
Тем не менее, укрепленная сном, она чувствовала себя в силах сохранить мужество и по крайней мере не выказать страх перед другими.
Достав из запаса вещей теплый платок, она повязала его так, что закрыла грудь, плечи и голову, оставив открытым только порозовевшее от сна лицо, и с решительным видом заняла место рядом с Вильдером.
Напрасно он употреблял все старания убедить ее вернуться под защиту холста. Все его красноречие пропало даром.
— Неужели я для вас такая помеха, мистер Вильдер, — кротко произнесла она в ответ на все его убеждения.
— Помеха? Нет, конечно, нет, нисколько, но…
— Но, — прервала она его, смеясь, — в таком случае вы должны быть довольны тем, что я хочу составить вам компанию.
— Но ваше здоровье, мисс Грэйзон, — возразил Вильдер, — вы не привыкли к такой погоде и, может быть, не вынесете резких перемен.
— Я дочь солдата, мистер Вильдер, не беспокойтесь обо мне, — возразила она с гордостью. — Мать мне рассказывала, как она целыми месяцами сопровождала отца в походе и в лагерях. Нам грозит опасность, и мы все одинаково спокойно и мужественно должны ее встретить.
Вильдер не знал, что на это ответить. Молча позволил он ей остаться на занятом сю месте и только время от времени искоса поглядывал на молодую стройную девушку, устремившую спокойный взгляд на бурные волны, затеявшие дикий танец.
Спустя четверть часа к ним присоединилась и мистрис Эллис. И она также почерпнула во сне новые силы и встретила наступившую перемену с твердостью духа, которой Вильдер не мог не удивляться, хотя он и раньше уже не имел оснований сомневаться в ее мужестве.
Между тем приближался день, и чем реже становились ночные тени, тем сильнее крепчала буря.
При помощи служанки-негритянки Вильдер опустил заднюю мачту, так как баркас не мог противостоять усилившемуся напору ветра.
— На что мы можем еще надеяться? — спросила мистрис Эллис.
Вильдер в эту минуту был занят рулем. Покончив с этой работой, он ответил:
— Если ветер не усилится еще, останется таким, как есть, тогда мы с ним справимся и наш курс останется тот же. Если же буря примет большие размеры и вся стихия встанет против нас…
Вильдер невольно остановился.
— Тогда мы погибнем, — закончила коротко мистрис Эллис.
— Может быть, еще не так скоро, — возразил молодой человек. — Наш баркас очень прочный и обладает прекрасным ходом, но мы должны будем туда идти, куда нас погонит ветер… Другими словами, вместо того чтобы приближаться к берегу, мы будем от него удаляться. Тогда, конечно, нам останется одна только надежда на встречу с кораблем, который мог бы взять нас к себе.
Вслед за этими словами наступило молчание, и каждый погрузился в свои мысли.
Мистрис Эллис первая прервала это молчание, сказав:
— Может быть, Нейтид и весь экипаж находятся теперь уже на берегу.
— Нет, это невозможно, — возразил Вильдер. — Попутный ветер продолжался едва пятнадцать часов. Если бы мы случайно взяли тот же курс, то, я думаю, теперь должны были бы их нагнать, так как всю ночь шли очень быстро.
— Но смогут ли они достигнуть, по вашему мнению, берега вообще? — спросила она.
Вильдер пожал плечами.
— В такую бурю, мистрис Эллис, — проговорил он, понизив голос, — я должен сознаться, что, на мой взгляд, это маловероятно, если только им не посчастливилось встретить какой-нибудь корабль.
В это время громкое восклицание негритянки заставило всех повернуться к ней.
— Посмотрите, я вижу там огромную рыбу, огромную черную рыбу.
— Да это шлюпка! — воскликнула Гертруда.
— Да, это шлюпка, — подтвердил Вильдер, — и притом килем вверх.
В самом деле, в этот момент легко было различить шлюпку, так как волна приподняла ее вверх.
Между тем негритянка, продолжая с любопытством смотреть все туда же, вдруг с ужасным криком опустилась на дно лодки и закрыла лицо руками. Изумленный этим криком и поведением негритянки, Вильдер, в свою очередь, стал смотреть в том же направлении, и то, что он увидел, повергло и его на минуту в крайне тяжелое состояние.
На гребне волны тихо качалось тело наполовину голого человека, как бы плававшего на спине. На мгновение труп оставался без движения, точно утопленник, поднявшись со дна морского, хотел показать свою всклокоченную бороду и оцепеневшее, с искаженными чертами лицо… Но вот следующая волна понесла дальше этот труп, оставивший о себе одно лишь тяжелое воспоминание.
Мистрис Эллис и Гертруда не только видели труп, но и узнали несчастного, так же, как и сам Вильдер. Это был Нейтид, изменивший своему долгу и сохранивший на лице в минуту смерти выражение злобной ненависти.
Мистрис Эллис и Гертруда некоторое время сидели молча, с бледными лицами, опустив голову, точно они все еще боялись взглянуть на море и увидеть снова ужасное зрелище.
Наконец Вильдер почувствовал, что лучше что-нибудь сказать, чем продолжать это томительное молчание, и вполголоса проговорил:
— Этого надо было ожидать, так как шлюпка была слишком переполнена людьми. К тому же матросы еще набрали разных вещей и в конце концов, по всей вероятности, зачерпнули много воды, и шлюпка перевернулась.
— Можно ли предположить, что кто-нибудь из экипажа успел спастись? — спросила мистрис Эллис.
— Едва ли, — ответил Вильдер, — я думаю, что они все до одного заплатили жизнью за измену и свое суеверие.
— Неужели мы одни только остались целы из всех, кто
покинул Ньюпорт на палубе гордо красовавшегося тогда корабля.
— Да, мы одни, мистрис Эллис. Пока, по крайней мере, злое намерение врагов привело к гибели не нас, а только их самих.
На некоторое время воцарилось молчание. На этот раз оно было нарушено Гертрудой, издавшей радостное восклицание.
— Мистер Вильдер! Посмотрите… Вы видите! Там… Вильдер взглянул в том направлении, куда указывала
девушка, но в это время огромная волна, точно зеленая стена, заслонила вид.
— Мне кажется, я видела там корабль, — сказала Гертруда.
— Корабль! — воскликнула мистрис Эллис. — Великий Боже, неужели мы так близки к спасению!
Вильдер не произнес ни звука.
Выпрямившись во весь рост, стоял он у руля, ожидая момента, когда волна подымет баркас и он сможет видеть весь горизонт.
В том положении, в каком они находились, казалось, появление корабля в самом деле не могло вызвать ничего, кроме чувства радости. Но это чувство в сознании Вильдера подавлялось страхом и опасением, причины которого нетрудно указать.
