Ознакомительная версия.
– Там – французы? – спросила Анжелика.
– Да, там – французы, маркиза, – ответила княгиня. – Наш лагерь кажется им издалека таким же – сплошное море огней.
– Как близко… – удивилась Анжелика.
– Возможно, вас это радует, – ответила ей Потемкина в своей привычной чуть ироничной манере, – а нас – весьма огорчает.
Когда подъехали к главной квартире Второй армии, здесь все еще сновали ординарцы. Писари, набившись в тесных сенях, строчили распоряжения и доклады на ящиках от использованных снарядов и на опрокинутых вверх дном кадках, пахнущих огурцами. Свечи мигали, так как в распахнутые окна дул легкий ветерок – была почти полночь.
Отправив сына откушать за отдельным столом, накрытым для него и младшего сына генерала Раевского Николеньки в сенях, рядом с писарями, княгиня Лиз прошла к Багратиону. Анна Орлова и Анжелика последовали за ней.
Ужин накрыли в походном кабинете князя Багратиона, уже знакомом Анжелике, сдвинув карты и документы на край длинного деревянного стола. Угощение оказалось в основном крестьянское – из запасов хозяина дома: холодная пряная курятина, квашеная капуста, соленые огурцы, сало. Только французское и немецкое вино немного разнообразило его.
Какой-то молодой офицер невысокого роста в таком же коричневом, как и у графа Анненкова, гусарском доломане, вскочив на скамью, громко читал сугубо мужскому собранию, блистающему эполетами и орденами на лентах:
– Ради бога, трубку дай!
Ставь бутылки перед нами,
Всех наездников сзывай
С закрученными усами…
– Ну, оглушил, оглушил, Денис Васильевич, – заметила Потемкина, появившись в дверях. – Сколько же в тебе задора да силищи этакой!
– Еще Москва полна стихами, которыми я Лизу прославлял, – продолжил чернокудрявый гусар и, соскочив со скамьи, низко поклонился. – Здравия желаю, ваша ослепительная светлость!
Все мужчины за столом встали, приветствуя Потемкину и вошедших с нею дам. Князь Багратион вышел и, предложив княгине руку, пригласил сесть рядом с ним. Обернувшись к Анжелике, Потемкина знаком попросила ее также следовать с ними.
Княгиня Анна уселась прямо у дверей, прикорнув головой к плечу темноволосого генерала с красивым, энергичным лицом – наверное, это его она ждала целый день. Анжелика села рядом с Лизой, и та объявила собранию:
– Сегодня мы пригласили нашу очаровательную случайную гостью из Парижа… – Она сделала многозначительную паузу. – Да-да, имею честь представить, господа: маркиза Анжелика де Траиль. Путешествует по свету, и вот… заехала к нам на войну.
– Надолго ли? – спросил кто-то.
– Не надейтесь, не надолго, – ответила за маркизу Лиз. – Завтра наш поэт Денис Давыдов и вот, Алексей Александрович, – только сейчас Анжелика заметила Анненкова, сидевшего почти напротив нее, – доставят маркизу в кавалерию маршала Мюрата, с наилучшими пожеланиями от нас.
Встретив взгляд темно-синих глаз Алексея, Анжелика улыбнулась – ей снова вспомнился Петербург, дождливый вечер и представление в театре. От воспоминаний ее оторвал голос Багратиона:
– Вот, Елизавета Григорьевна, наш герой, – генерал указал на Давыдова, – отказывается брить бороду и скоро отправится в леса махать вилами. Саблей ему теперь уже несподручно, не тот размах…
– Да, слышала я, – вздохнула Потемкина. – Генерал мужицкой армии наш Денис Васильевич нынче.
– Ваша светлость, – горячо заговорил Давыдов, – смех смехом, а народ-то – он повсюду, он француза поперед нашего достанет. Я вот думаю…
– Ты поосторожней, Денис Васильевич, – вступил в разговор Милорадович. – Не забывай, среди нас – французская маркиза, которая завтра отправится к Мюрату. Вот уж она расскажет там о твоих огромных планах.
– Нет, что вы! – воскликнула Анжелика. – Я ничего не скажу.
– А ты думаешь, Михаил Андреевич, – ответила генералу Потемкина, – от того, что она расскажет, народ меньше вилами колоть станет? Как бы не так… А вы, Алексей Александрович, – обратилась княгиня к Анненкову, – вилами махать не собираетесь с Давыдовым заодно? Вы, Давыдов, Бурцев, Тройкин – всей компанией двинетесь или все-таки с нами останетесь?
Граф Анненков не ответил ей и отвел взгляд.
– Алексея я оставляю при себе, – произнес Багратион, – хотя он и рвется. Там Давыдов за двоих справится.
– Справимся, ваша светлость. Хоть и скучновато будет.
– Я очень рада…
За столом продолжали оживленно бедовать, обсуждая давыдовский план открыть в тылу французов «мужицкий фронт» – на Анжелику уже почти не обращали внимания. Пригубив красное вино из бокала, Лиза Потемкина наклонилась к маркизе и проговорила по-французски:
– Ma chère, завтра вы снова окажетесь во французском расположении. Я подумала, что мне стоит предупредить вас, чтоб впредь вы не решались на безрассудные действия, не зная всей правды…
– Правды? Какой правды? – насторожилась Анжелика. – О чем вы, princessе?
– О вашем ненаглядном Армане де Коленкуре. Ведь это ради него, как я понимаю, вы проехали пол-Европы и вот, оказались у нас. А если бы пришлось – добрались бы и до Урала. Я не права?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, princessе, – пожала плечами Анжелики, но внутренне она уже чувствовала разгоравшееся волнение.
– Я наблюдала за вами в Петербурге, – продолжала Потемкина все так же негромко. – Вы держались молодцом. Хотя я, как никто другой, знала, что вам дорого стоила ваша стойкость. Граф Арман непростительно открыто пренебрегал вашим обществом – это все замечали, только не подавали вида. Готова поспорить, что за все годы, прошедшие с той поры, вы так и не узнали, почему он обращался с вами так холодно. Я права?
Анжелика промолчала – ей нечего было сказать.
– Ваш Арман вовсе не достоин того, чтобы носиться за ним по всему свету, – говорила Лиз. – Простите меня за жестокость. Я хотела сказать вам о том в Петербурге, чтобы положить конец вашим страданиям, но надеялась, что вы раскроете все для себя сами. Как вижу, вы по-прежнему бродите в темноте. Уж не знаю, любил ли вас когда-то Арман и чем он так околдовал вас на столько лет, но в Петербурге… – Лиз на мгновение запнулась, собираясь с духом: – В Петербурге у него была другая женщина.
– Другая?! – Анжелика вскрикнула, забыв о приличиях, и сидящие рядом офицеры как один обернулись на нее. – Ох, извините, – маркиза смутилась и снова заговорила с Потемкиной: – Но кто она? Да и откуда вам известно?
– Ее семья эмигрировала из Франции сразу после революции и обосновалась в Петербурге, – ответила ей княгиня Лиз. – А знаю я о них потому, что княгиня Анна Алексеевна по доброте душевной много лет ссужала их безвозмездно деньгами, так что они и до сих пор проживают за ее счет. Естественно, Анне известны все тайны этого семейства, даже то, с кем проводит ночи их непутевая единственная дочь-бесприданница, которую им трудно пристроить в России. Если только Анна Алексеевна не расщедрится.
Ознакомительная версия.
