Еще несколько минут — и хозяину, пожалуй, не понадобилась бы и веревка, которую так любезно предлагал ему Лидон. Но, услышав шум, на помощь прибежала женщина, которая до тех пор была в доме. Эта новая противница была достойна гладиатора: рослая, сухощавая, с руками, способными на объятия отнюдь не ласковые. И неудивительно: нежная подруга виноторговца Бурдона некогда, как и он, сражалась на арене и выступала даже в присутствии самого императора. Говорили, что сам Бурдон, непобедимый на поле битвы, нередко уступал пальму первенства своей милой Стратонике. Едва это «нежное» создание увидело, какая опасность грозит ее худшей половине, она, не имея иного оружия, кроме того, которым снабдила ее природа, накинулась на гладиатора и, обхватив его вокруг пояса длинными, как змеи, руками, внезапным рывком оторвала от тела своего мужа, хотя гладиатор по-прежнему сжимал горло Бурдона. Так иногда какой-нибудь злобный конюх хватает за задние ноги пса и оттаскивает его от поверженного врага, и пес, поднятый на воздух, бессильный, все еще тянется к ненавистному горлу. Тем временем гладиаторы, радостные, довольные, возбужденные видом крови, столпились вокруг дерущихся; ноздри их раздувались, губы кривились в усмешке, глаза были прикованы к окровавленному горлу одного и стиснутым пальцам другого.
— Готов! Готов! — завопили они, взволнованно потирая руки.
— Врете! Какое там «готов»! — вскричал хозяин, могучим усилием освободился от железной хватки и вскочил на ноги, задыхаясь, растерзанный, весь в крови; его выпученные глаза встретили сверкающий взгляд врага, который вырывался — но уже презрительно кривя губы — из рук могучей амазонки.
— Честный поединок! — кричали гладиаторы. — Один на один!
Столпившись вокруг Лидона и женщины, они оттеснили любезного хозяина от учтивого гостя.
Тут Лидон, который стыдился своего беспомощного положения и тщетно пытался стряхнуть с себя разъяренную фурию, выхватил из-за пояса короткий кинжал. Таким угрожающим был его взгляд, так ярко сверкал клинок, что Стратоника, привыкшая лишь к борьбе, которую мы теперь называем кулачным боем, в страхе попятилась.
— О боги! — вскричала она. — Негодяй! Он скрыл оружие! Разве это честно? Разве так поступает настоящий гладиатор? Презираю таких трусов!
С этими словами она повернулась к гладиатору спиной и с беспокойством взглянула на своего мужа.
Но он, привычный к подобным схваткам, быстро оправился. Лицо его уже не было таким багровым, жилы не вздувались на лбу. Он встряхнулся с довольным ворчанием, радуясь, что остался жив, а потом одобрительно оглядел своего противника с головы до ног.
— Клянусь Кастором, — сказал он, — ты сильнее, чем я думал! Я вижу теперь, что ты достойный боец. Дай же мне руку, герой!
— Молодчина, старик Бурдон! — закричали гладиаторы и захлопали. — Тверд как кремень. Дай ему руку, Лидон!
— Охотно, — сказал гладиатор. — Но теперь, отведав его крови, я жажду выпить ее всю до капли.
— Клянусь Геркулесом, — воскликнул хозяин, — вот желание, достойное гладиатора. О Поллукс! Подумать только, чему можно выучить человека! Дажезверь не бывает свирепее!
— Зверь! Глупости! Куда до нас зверям! — воскликнул Тетраид.
— Ладно, — сказала Стратоника, поправляя волосы и одежду. — Раз вы помирились, то нечего шуметь, сидите тихо. Благородные молодые люди, ваши покровители, прислали сказать, что придут сюда посмотреть на вас; они хотят познакомиться с вами получше здесь, а не в школах, прежде чем ставить на вас деньги перед большим состязанием на арене амфитеатра. Они всегда приходят для этого к нам: знают, что мы пускаем сюда только самых лучших гладиаторов города, — хвала богам, у нас здесь избранное общество!
— Да, — сказал Бурдон, выпивая чашу или, вернее, целое ведро вина, — человек, который стяжал такие лавры, как я, умеет ценить храбрость. Лидон, мой мальчик, пей; да будут тебя в старости уважать также, как меня!
— Поди сюда, — сказала Стратоника, любовно притягивая к себе мужа за уши (эту ласку так хорошо описал Тибулл). — Поди сюда!
— Полегче, ты, волчица! Ведь ты хуже гладиатора! — проворчал Бурдон, разевая свою огромную пасть.
— Тс! — шепнула она ему. — Кален только что потихоньку вошел через заднюю дверь. Надеюсь, он принес сестерции.
— Хо-хо! Пойду скорей к нему, — сказал Бурдон. — А ты тем временем хорошенько смотри за чашами, веди счет. Не давай себя обмануть, жена; они, конечно, герои, но при этом отъявленные мошенники: сам Как[42] — щенок по сравнению с ними.
— Не бойся, дурак! — отвечала супруга.
И Бурдон, довольный этим нежным заверением, прошел в заднюю комнату.
— Значит, эти покровители придут взглянуть на наши мускулы, — сказал Нигер. — А кто предупредил тебя, хозяюшка?
— Лепид. Он приведет Клодия, который никогда не проигрывает, и молодого грека Главка.
— Давайте поспорим и мы! — воскликнул Тетраид. — Клодий поставит на меня двадцать тысяч сестерциев. Что скажешь, Лидон?
— Он поставит на меня! — сказал Лидон.
— Нет, на меня, — сказал Спор.
— Дурачье! Неужели вы думаете, что он предпочтет кого-нибудь из вас Нигеру? — сказал великан с присущей ему скромностью.
— Будет вам, — вмешалась Стратоника, открывая большую амфору, а гости тем временем уселись за один из столов. — Раз вы все считаете себя такими знаменитыми и храбрыми, почему бы вам не сразиться с нумидийским львом, если не найдется преступник?
— После того как я избегнул твоих рук, могучая Стратоника, — сказал Лидон, — мне не страшно сразиться и со львом.
— А скажи-ка, — спросил Тетраид, — где твоя красавица рабыня — та слепая девушка с блестящими глазами? Ее что-то давно не видно.
— Она слишком хороша для тебя, грубиян, — отвечала хозяйка. — И даже для нас самих. Мы посылаем ее в город продавать цветы и петь для благородных дам; так она зарабатывает больше денег, чем если бы прислуживала здесь. Кроме того, у нее есть другие занятия.
— Но послушай, Стратоника, — сказал Лидон, — откуда у тебя такая нежная и красивая рабыня? Она скорей годится в служанки какой-нибудь богатой римской матроне.
— Это правда, — согласилась Стратоника. — Когда-нибудь я продам ее и разбогатею. Ты спрашиваешь, как попала ко мне Нидия?
— Да.
— Понимаешь, моя рабыня Стафила… ты помнишь Стафилу, Нигер?
— А, ту девку со здоровенными ручищами и рожей, точно маска у актера из комедии? Да как мне забыть ее, клянусь Плутоном, которому она теперь, конечно, прислуживает!
