«Когда утвердилось христианство и свергнутое кельтское язычество превратилось в мифологию, многое из него так или иначе сохранилось. Сохранили своих богов реки и острова. Духи озер витали над водами, герои путешествовали в волшебных барках. В горах, где прежде обитали призраки, поселились феи и эльфы, чудесный маленький народец, подобного которому мы не найдем у других наций. Древние курганы и могильники как нельзя лучше подошли на роль их обиталищ. Невидимые миры соседствовали с видимыми, существовали магические способы проникновения и общения. Эльфы и герои, повергнутые боги и полубоги, духи умерших — все теснились вместе в одном калейдоскопическом хороводе… Все стало двусмысленным. Так, например, через много столетий после торжества христианства полые холмы оставались жилищами фей, а даже если и не полые, все равно там могли обитать бестелесные души… Были святые, якобы творившие чудеса; и те же самые чудеса совсем незадолго до них приписывались бывшим, но еще вполне узнаваемым богам. Были стеклянные замки, в которых герой мог провести столетие в заколдованном сне; были блаженные края фей, достичь которых можно только по воде или подземными ходами… Странствия и чары, битвы и плен — тему за темой складывала кельтская фантазия в одно связное повествование. И каждый отдельно взятый эпизод можно рассматривать как факт, или как вымысел, или как религиозное иносказание, или и то, и другое, и третье одновременно».
Мерлин, рассказчик в «Полых холмах», чародей и целитель, наделенный даром провидения, способен по своей воле переходить из одного мира в другой. А поскольку легенды о Мерлине связаны с кристальными гротами, с невидимыми башнями, с полыми холмами, где он спит и по сие время, я рассматриваю его как связующее звено между мирами; как некий инструмент, посредством которого, говоря его собственными словами, «все короли превращаются в одного Короля и все боги — в одного Бога». Ради этой цели он отрекается от собственной свободной воли, от полного, нормального самоосуществления. Полые холмы — это место перехода из здешнего мира в мир потусторонний, а в Мерлине эти миры людей, богов, животных и сумеречных духов как бы воплощаются, пересекаются.
Случаем такого же пересечения реальности и фантазии является фигура Максима. Магнус Максимус, воитель с мечтой об империи, — это реальный факт: он командовал в Сегонтиуме, пока не уплыл в Галлию, охваченный неодолимым стремлением к власти. А Максен Вледиг — легенда, одна из разработок типичного кельтского мотива странствия-поиска, из которого впоследствии развился рассказ о поисках Святого Грааля. Я в этом романе объединила факты, относящиеся к великому предшественнику Артура и его имперской мечте, и эпизоды с мечом из Артуровской легенды и придала им характер истории о странствии-поиске.
Сюжет о мече Максима — мое собственное измышление. Он следует исконной схеме «поисков и нахождений», по которой наряду со многими другими построен также и сюжет о поисках Святого Грааля, присоединенный позднее к Артуровскому циклу. Повествования о Святом Граале, который поднимается как чаша Тайной Вечери, возникли в XII веке и смоделированы с ранних кельтских образцов; в них, кроме того, просматриваются и более архаичные элементы. Граалевских сюжетов много, их объединяют некоторые общие моменты, и при всем многообразии и изменчивости деталей — определенное постоянство идеи и формы. Там, как правило, фигурирует никому не известный юноша, bel inconnu, выросший на лоне природы и не ведающий своего имени и происхождения. Он покидает дом и отправляется в странствия, чтобы узнать, кто он такой. Приезжает на Опустошенную землю, которой правит увечный (бессильный) король. Там есть замок, обычно на острове, куда герой попадает по воле случая. Он добирается туда в лодке, принадлежащей венценосному рыбаку Королю-Рыболову. Король-Рыболов иногда отождествляется с бессильным королем Опустошенной земли. Замок на острове принадлежит королю Потустороннего мира, и там герой находит предмет своих поисков — иногда это чаша или копье, иногда меч, целый или сломанный. В конце приключения юноша пробуждается на берегу, рядом привязан его конь, а остров снова сделался невидим. Когда он возвращается из Потустороннего мира, на Опустошенную землю снова приходит мир и плодородие. В некоторых рассказах упоминается белый олень с золотым ошейником, который ведет юношу в его поисках.
Для дальнейшего ознакомления см. Arthurian Literature in the Middle Ages; A Collaborative History, ed. by R.S.Loomis (Oxford University Press, 1959), а также The Evolution of the Grail Legend by D.D.R.Owen (University of St.Andrews Publications, 1968).
Еще некоторые краткие заметки
СЕГОНТИУМ. Гальфрид Монмутский в своей «Vita Merlini» рассказывает о чашах, изготовленных Веландом Кузнецом в Каэр Сэйнте (Сегонтиуме) и подаренных Мерлину. Имеется также рассказ о мече, выкованном Веландом и подаренном Мерлину уэльским королем. А в «Англосаксонской хронике» под 418 годом есть такая краткая запись: «В этом году римляне собрали все сокровища, какие были в Британии, и зарыли в землю, так что потом никто не мог найти, а часть захватили с собой в Галлию».
ГАЛАВА. Место действия большинства Артуровских повествований — западные кельтские области: Корнуолл, Уэльс, Бретань. В этом я следую за легендами. Но, судя по всему, существовала и Артуровская традиция, ориентированная на север Англии и Шотландию, в связи с чем и действие романа перемещается к северу. Знаменитого «сэра Эктора из Дикого леса», приемного отца Артура, я поместила в Галаве — современный Эмблсайд в Озерном крае. Мне всегда казалось, что «источник Галабес, где укрылся он (Мерлин) от людей», вполне может быть римской Галавой, или Галабой (В «Кристальном гроте» я воспользовалась другим толкованием: средневековые авторы упоминают великана Галапаса, который фигурирует в роли древнего духа, хранителя источника или брода.) Усыновление Артура Эктором, как и воспитание в Галаве Бедуира, — обстоятельства, вполне правдоподобные: мы находим у Прокопия, что в те времена, как и позднее, мальчики из хороших семей получали образование вдали от дома. Что же до часовни в зеленой чаще, то, сочинив лесное святилище, я не могла удержаться от того, чтобы назвать его Зеленой часовней — по ассоциации со средневековой поэмой. «Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь», действие которой также происходит где-то в Озерном крае.
ВАЛ АМБРОЗИЯ. Это Уонсдайк, или Уоденсдайк, «вал Одина», как называли его саксы, не веря, что он — дело рук человеческих. Вал тянулся от Ньюрбери до Северна, где следы его кое-где сохранились и теперь. Сооружен примерно между 450 и 475 гг. н. э., и я поэтому приписала его Амброзию.
