Кнут приосанился и тряхнул убором из перьев.
– Тот, на ком были эти одежды, их вовсе не заслуживал, – заявил он. – Кто носит такой изысканный наряд, должен уметь драться более искусно.
К этому он ничего больше не добавил.
– Если ваш воин убил сына вождя снейда, тогда нам надо двигаться побыстрее, – сказал Ваваша с тревогой. – Это мстительный народ. Вряд ли они будут сидеть у костра, мирно распевая песни, когда до них дойдет весть о случившемся.
На «Длинном Змее» так же, как и на всех каноэ, гребцы налегли на весла и не останавливались день и ночь, пока не решили, что им удалось покинуть территорию снейдов.
Следующей ночью им пришлось сделать привал на берегу небольшого водоема, над которым низко склонялись ветки огромных елей. У Гичиты отекла правая нога, покраснела и сделалась горячей.
Старая знахарка из беотуков, которая прекрасно умела залечивать раны, заявила, что опухоль не спадет, если Гичита не пролежит целую ночь спокойно с повязкой из кожи зеленой змеи.
И хотя старый вождь сказал, что он не хочет задерживать путешественников, особенно в таком гиблом месте, молодые воины, возможно, первый раз в жизни, отказались ему повиноваться и принялись сушить весла. Трое воинов тут же отправились в леса, и через несколько часов упорных поисков вернулись с тремя зелеными змейками. С них тут же сняли кожу и быстро, пока кожа еще сохраняла влагу, обернули раненую ногу Гичиты.
Все улеглись спать. И пока краснокожие на земле, а викинги на корабле мирно спали, к лагерю подобрались странные люди в медвежьих шкурах. Они уселись возле вытащенных на берег каноэ держа наготове свои боевые топоры. Лица их были плоски и неподвижны. Глаза – точно узкие прорешки в оленьей шкуре.
Когда Ваваша проснулся, он с изумлением увидел, что охрану, которую он оставил на ночь, как будто ветром сдуло. Предводитель одетых в медвежьи шкуры обратился к Ваваше:
– Не вини своих охранников, друг мой. Мы подобрались к ним незаметно и привязали к деревьям. Мы не причинили им вреда. Вам от нас тоже никакого вреда не будет, если только вы проявите выдержку и разум.
– Кто вы такие? – спросил Ваваша у предводителя. – Я не знаю вашего языка, хотя и могу кое-что разобрать из вашей речи.
Тот ответил Ваваше:
– Мы племя, носящее имя кри. Мы живем на болотах. Нас иногда так и называют – болотные кри. Мы заблудились в здешних лесах и потеряли дорогу. Мы не различаем деревьев. Они для нас все одинаковы. Мы не привыкли бродить по лесам.
Ваваша кивнул в знак того, что понял.
– Что вы хотите, болотные кри?
– Мы хотим добраться до места возле Большого Озера, где добывается камень для трубок. Но мы не знаем туда пути. Согласитесь проводить нас, и тогда все обойдется хорошо.
– Вы что, хотите нам пригрозить? – возмутился Ваваша. – Не очень-то умно с вашей стороны так говорить с беотуками. С нами вместе к Великим Озерам направляются белые боги на большом деревянном корабле. Хорошо, что они пока спят и не слышат ваших заносчивых речей. Иначе бы они непременно укоротили бы ваш рост ровно на голову, или уменьшили бы ваше племя на несколько дюжин.
Пришельцы прислушивались к словам Ваваши, недоверчиво улыбаясь. Ваваша трижды свистнул условным свистом, и Груммох, сон которого всегда был неглубок, выскочил на берег и двинулся в сторону болотных кри, сидевших на корточках и державших на коленях свои топоры.
Он встал перед ними, распрямившись во весь свой громадный рост, и казался в ширину, как трое кри. Он был облачен в слегка поржавевшую кольчугу и рогатый шлем. Его боевой топор выглядел таким тяжелым, что ни один из пришедших не смог бы его даже приподнять.
Когда Груммох пошел прямо на чужаков, они отпрянули, затаив дыхание, хотя и не показали страха – из гордости.
– Так как? – спросил он громовым голосом. – Скажи мне, брат Ваваша, медведи явились, чтобы разговеться от поста с нами или нами?
– Пусть сами решают, – сказал Ваваша громко, чтобы всем было слышно. – Если они выбирают первое – милости просим, оленины хватит на всех, Если же второе – то они жаждут смерти. Что ж, мы не откажем им в этом.
Груммох, лениво кивнув, стал покачивать в руке «Поцелуй Смерти», точно помешивая бледный свет приближавшейся зари. Топор посвистывал, а болотные жители не сводили с него восторженных глаз.
Наконец вождь чужаков проговорил с кислой улыбкой:
– Этот парень не из тех, кого бы мне хотелось обидеть, если только десять моих братьев не окажутся рядом.
Груммох перестал вертеть боевой топор.
– Пойди и приведи своих десятерых братьев, – сказал он. – Я посижу тут на камушке и подожду. Я не из тех, кто уклоняется от сражения.
Но индеец покачал своей лохматой головой.
– На севере мы великий народ, – ответил он Груммоху, – и все нас уважают, даже большое племя иннуитов. Мы хотели бы сохранить свое положение. А сохранится ли оно, если твой огромный топор прогуляется по нашим головам? Послушай-ка меня, ты, белый бог! Давай продолжим путешествие вместе, и, если придется, будем сражаться бок о бок. Идет?
Ваваша кивнул, и Груммох тоже ответил согласием, потому что по правде говоря, ему вовсе не хотелось затевать сражение натощак.
Вскоре к ним присоединился Харальд, и все уселись вокруг большого костра. И Гичита был с ними. Отек сошел с его ноги, жар поутих, а краснота исчезла, как и обещала старая знахарка.
Вождь болотных кри достал из-под одежды длинную полую трубку черного дерева и приспособил к ее концу резную чашу из красного камня. Он наполнил чашу высушенными семенами и измельченными сухими листьями каких-то трав, потом поджег содержимое чаши и пососал другой конец черной трубки. У него изо рта пошел дым.
– Клянусь Тором, странное колдовство! – воскликнул Кнут Ульфссон. – Никогда еще мне не приходилось видеть, чтобы дым шел у человека прямо изо рта. Не сжигает же он рот изнутри, а, Ваваша?
– Никто еще пока от этого не сгорел, – хохотнул в ответ молодой воин. – Хотя пускать дым изо рта не в обычае моего народа. Правда, они могут выдувать дым, когда их призывают к этому другие племена. Это обозначает мир, понимаешь?
Вождь болотных людей передал трубку Груммоху, знаками показав, что тот должен последовать его примеру.
Великан втянул в себя дым через трубку, и тут же закашлялся так. Казалось, он тут же и умрет, потому что он позабыл выдохнуть дым, а вместо этого проглотил его, как проглотил бы глоток медового напитка.
Все краснокожие дружно рассмеялись, а один из болотных кри даже осмелился подойти и похлопать Груммоха по спине. Но тут же, скорчив гримасу, отдернул руку, потому что спина Груммоха в кольчуге была твердой, как амбарная дверь из крепкого дуба.
