Владимир Малик - Посол Урус Шайтана

— Стой, Осман, — унял его Гамид, подъезжая на сером коне. — Я хочу поговорить с Бекиром. Оставь нагайку.

Осман, сыпля проклятия, отошёл в сторону. Бекир тоже не хотел оставаться в долгу и обещал своему обидчику свернуть шею, желая сдохнуть, как паршивой собаке, или подхватить десяток быстро перечисленных им наихудших болезней.

— Да замолчите, шайтаны! — прикрикнул на них Гамид, слезая с коня.

Бекир направился к маслобойне. Гамид шёл следом.

— Я и не знал, что у тебя такая красивая дочка, Бекир, — говорил Гамид. — Сколько ей лет?

— Пятнадцать, ага, — мрачно ответил Бекир.

— Ты давно избавился бы от долгов, если бы послал её на работу в замок. Она будет чесать и прясть шерсть или прислуживать в гареме…

Они остановились на пригорке.

— Йок! Йок![60] — выкрикнул Бекир, порывисто обернувшись лицом к спахии. — Не трогай её, Гамид-бей! Она ещё молодая, ей хватает работы и дома. У меня больная жена…

Но Гамид настаивал на своём.

— Ты уже много лет отрабатываешь то, что взял на строительство сакли, Бекир, а долг не уменьшается, ибо человек так создан аллахом, что должен есть и пить… А тут ты сразу избавишься от долга, как от засохшей болячки! Подумай!

— Я отработаю сам свой долг, Гамид-бей! Буду работать ещё два года, но дочку в замок не отдам! Это не место для молодых девушек!

Гамид вспыхнул.

— Думай, что мелешь, Бекир! — зашипел он. — Рано или поздно ты все равно пошлёшь её ко мне. Долг давно просрочен… Ну, чего ты упираешься? Всем будет хорошо!

— Нет, Гамид-бей, этого не будет! — решительно ответил Бекир. — Все знают, что девушек, которые служили в замке, никто не берет замуж! Зачем ты хочешь сделать несчастными сразу четырех человек: меня, мою жену, дочку и её жениха Исмета?

— Поганая собака! — взвизгнул спахия. — Ты ещё пожалеешь! Я не забуду твоих слов!.. Паршивая свинья, вонючая гиена, как ты смеешь болтать такое о своём господине?.. Даю тебе неделю для уплаты долга! Если не уплатишь или не отработаешь вместе с женой и дочкой, я выброшу тебя из дома и выгоню из Аксу!

— Ла хавла![61] — поднял вверх руки Бекир. — Пусть будет так, как суждено быть. Но дочь тебе не отдам! Ты сможешь её взять, только если я умру, Гамид-бей! Таково моё последнее слово.

Бекир произнёс это так решительно, что все с удивлением посмотрели на него. До этого времени он никогда ни в чем не перечил ни Гамиду, ни телохранителям, которые постоянно сопровождали хозяина. Поэтому Гамид, считая Бекира умным и опытным маслобойщиком, назначил его старшим над другими наёмными рабочими и невольниками. Работу свою тот выполнял старательно, и Гамид был доволён им. Теперь Бекира трудно было узнать: глаза горят, кулаки сжаты, скажешь ему ещё слово — в горло вцепится!

Гамид ничего не ответил. Только пристально посмотрел на Ираз, что выглядывала, как испуганный зверёк, из-за плеч работников, вскочил на коня и, нахлёстывая нагайкой, погнал его галопом. Осман поспешил за хозяином.

— Собака! Жирная свинья! — хрипло сказал Бекир. — Я свободный турок, а он хочет превратить меня в раба. Он хочет посягнуть на честь моей дочери и на мою честь! Но мы ещё посмотрим, кого накажет аллах! Недаром появился в наших краях Мустафа Чернобородый: может, найдёт он тропинку и к замку Аксу.

На другой день, к полудню, стала собираться гроза. Воздух навис тяжёлый и душный. На юге в горах громыхало. Небо закрыли чёрные с багряно-бурым отсветом тучи. Их то и дело разрывали ослепительно-белые молнии. Хотя над Аксу ярко светило солнце, батраки-каратюрки забеспокоились.

— Будет сель, — сказал Реджеп. — Надо скорее идти домой, пока не поздно.

Звенигора не знал, что такое сель и почему так встревожились турки.

— И вправду будет сель, — подтвердил Бекир и, глянув на кучу поджаренных семян, добавил: — Давайте быстрее закончим и пойдём. Не можем же мы бросить все это так…

— А почему бы и нет? — спросил Реджеп. — Не твоё же… Пусть лежит до завтра. Шайтан его не заберёт!

— Если бы не вчерашняя ссора, — ответил Бекир. — Теперь опасно… Дознается Гамид, будет мне ещё хуже. Впрочем, я вас не держу, идите. Мы с урусами сами закончим…

Когда все ушли, Бекир горячо взялся за работу. Он метался, как на крыльях. Мгновенно насыпал семечки в полотняные мешочки, закладывал их под пресс. На его круглой бритой голове обильно выступил пот. Загоревшее худое лицо пылало.

Невольники не отставали от него. Бекир всегда хорошо к ним относился, и им хотелось помочь ему в беде. Все же работу закончили только перед вечером. Пока добрались до селения, на землю опустились сумерки.

Селение, где жил Бекир, лежало на противоположном берегу небольшого ручья, который впадал в Кызыл-Ирмак. Его всегда переходили вброд или по большим серым валунам, выступавшим из воды. А теперь, подходя к ручью, Звенигора издали услышал рёв воды и крики людей…

Бекир опрометью кинулся к берегу, выкрикнув одно короткое слово:

— Сель!

Невольники тоже прибавили шагу. Ещё издалека увидели, как с рёвом катилась лавина грязной воды и камней, покрывая во всю ширь долину Аксу. Вода прибывала и прибывала, затапливая селение. Мутные волны подступали к глиняным лачугам, поглощая их на глазах.

Так вот что такое сель!

Звенигора с товарищами подошёл к Бекиру, который стоял над водой, охватив голову руками. В чёрных глазах турка застыло безмерное отчаяние.

— О аллах, там у меня больная жена и дочка! — простонал он. — Сель подступает уже к нашему дому! Ещё минута — и его снесёт… Слышите, как кричат люди? Они выносят все ценное, выгоняют скот… Кто поможет моим?

— Люди помогут и твоим, — утешил его Звенигора.

Но Бекир безнадёжно махнул рукой.

— Ты сам видел, как помогли мне мои соседи. Поднялись и пошли, а ты оставайся как хочешь… Нет, надо перебраться на ту сторону! Аллах поможет мне, я умею плавать… И здесь, кажется, не так глубоко. А вы, — обратился он к невольникам, — идите в замок сами… Вы ж не убежите, правда?

Он шагнул в воду и, опасаясь бурлящей мути, начал медленно переходить речку. На середине споткнулся — и поплыл. Сильное течение подхватило, закружило, понесло в Кызыл-Ирмак. Бекир пытался плыть, но безуспешно. Его сносило на середину потока… Вдруг он пропал под водой. Потом сразу же вынырнул, и над шумом и рёвом воды пронёсся полный ужаса крик:

— А-а-а!..

Отчаянный крик ударил Звенигору в самое сердце. Он кинулся вниз.

— Ты сдурел? Куда? — крикнул Квочка.

Но Звенигора уже был в воде. Если бы год назад кто-нибудь сказал, что он, запорожец Звенигора, будет рисковать жизнью ради турка, он первый обозвал бы такого выдумщика дурнем. А вот довелось!..