— Клевета? — он усмехнулся. — Этого подлеца с позором выкинули из австрийской армии, этот escroc должен деньги всем подряд, этот вымогатель взял деньги — целый миллион — у еврея Бернара, но так и не выполнил его просьбы. Таков он, твой благородный друг! Гордись его дружбой.
— Ложь не изменит мое уважение. А когда мы поедем в Со…
— Мы не поедем в Со.
Она испугалась.
— Как? Не поедем в Со? Ты осмелишься отказаться от приглашения, которое равносильно королевскому?
— Я тебе высказал мое отношение к Со и живущим там интриганам. Кажется, этого достаточно.
— Прекрасно. Как тебе будет угодно, — она стояла, дрожа от внутреннего напряжения. — Можешь оставаться, а я поеду.
— Ах! — он вздохнул. — Пойдут сплетни, если ты появишься без меня.
— Может быть, хоть тогда ты поймешь, что приличнее тебе будет меня сопровождать.
Он повторил с нетерпением:
— Я же говорил тебе, лояльность к Его Высочеству не позволяет мне туда ехать.
— Это предлог. Ведь герцог и герцогиня Мен были на балу герцогини Берри в Люксембургском дворце. Как же ты можешь говорить о нелояльности твоей поездки к тем, кого даже дочь регента принимает у себя? Да и потом я-то не связана твоими обязательствами к регенту.
— Вообще никакими обязательствами ты не связана.
— Да, и вообще никакими, — согласилась она. — Так что решай только сам за себя. Как бы ты ни поступил, а я буду гостьей герцогини Мен, — она повернулась, собираясь идти. — Ты понял?
Он ответил ей очень тихо.
— Я понял, что за это мне придется поблагодарить господина де Орна. Он стал доставлять мне слишком много беспокойства. Я никогда не заставлял тебя, Катрин, подчиняться мне насильно. Наверное, мне будет легче договориться с твоим графом, чем с тобой.
Она снова повернулась к нему лицом и, задыхаясь, произнесла:
— Ты сошел с ума! Он не будет говорить с тобой. Человек его происхождения не захочет терпеть твои выходки.
— Будь спокойна. Все останется в рамках приличий.
Она посмотрела на него с неприязнью и пожала плечами:
— Торопись сломать себе шею, если тебе угодно.
С этими словами она вышла, а он еще несколько минут оставался неподвижен, глядя ей вслед. Его вывел из оцепенения бой каминных часов. Было десять утра, час, в который он всегда отправлялся на улицу Кенкампуа, чтобы бросить взгляд на совершавшиеся сделки и дать указания своему брату, который оставался там в качестве его заместителя.
Внезапно поняв, что опаздывает, он стряхнул с себя мрачное настроение, в котором его оставила Катрин, и направился к дверям. В этот момент они открылись и лакей с извинениями посторонился, давая ему проход. Мистер Лоу спросил:
— Что случилось, Жиль?
— Простите, господин. Я ищу госпожу. Приехал господин le comte Орн.
— Сюда? Но почему ты не впустишь его?
— Он ждет внизу, не сходя с лошади. Он послал меня спросить у госпожи, поедет ли она с ним кататься.
Мистер Лоу, взглянув на часы, решил рискнуть:
— Господин Орн что-то рано сегодня.
— Нет, господин. Это его обычное время.
Это мистер Лоу и хотел услышать. Скрываемые от него утренние катания были, оказывается, регулярными. Неудивительно, что сплетни достигли даже ушей его брата.
Лицо мистера Лоу было настолько спокойным, что слуга не заметил бушевавшего в нем возмущения.
— Пригласи господина le comte подняться наверх.
Лакей поклонился и пошел за гостем. Орн торопливо вошел. На нем были высокие сапоги со шпорами, в руках он держал хлыст.
— Дорогой барон. Я не хотел вас беспокоить своим вторжением. Госпожа баронесса оказала мне честь, пригласив сопровождать ее этим утром на прогулке. Надеюсь, я не помешал вам?
— Вы, — сказал мистер Лоу, — начинаете мешать мне довольно сильно.
— Как? — красивое лицо графа стало серьезным, высокая фигура напряглась.
— Мне случилось узнать, что госпожа слишком часто в последнее время совершает с вами прогулки, — он говорил в высшей степени вежливо. — Это вызывает разные разговоры. Конечно, вы этого не замечаете. Но я думаю, вы согласитесь со мной, что от этих прогулок ей в дальнейшем придется отказаться.
Молодой граф нагловато улыбнулся.
— Понятно. Раз таково желание госпожи баронессы, то мне с сожалением придется ему подчиниться.
— Могу заверить вас, что это мое желание, — сказал мистер Лоу. Быстро, не давая себя прервать, он продолжал:
— Есть еще одна вещь, о которой я хотел с вами поговорить. Я понимаю, что именно вам мы обязаны чести быть приглашенными в Со. Это очень лестно, но, к сожалению, мои дела не позволяют мне отсутствовать в Париже целую неделю. Поэтому мы вынуждены отклонить это приглашение.
Лицо графа потемнело; тон стал сухим.
— То, что ваши заботы удерживают вас здесь, мне понятно. Меняла — прошу прощения, банкир — должен быть рядом со своими клиентами. Но, честно говоря, барон, я не вижу оснований, почему госпожа баронесса должна отказываться от развлечений, которые может предложить ей Со. Недавно возвратившаяся из Англии графиня Орн, соотечественница баронессы, поедет со мной в Со, и мы были бы счастливы, если бы ваша супруга сопровождала нас.
— Это слишком большая честь для нас. Моя жена не может ехать без меня.
С самого начала их разговора Орн чувствовал под вежливыми фразами скрытую враждебность, сталь под бархатом. Он попытался протестовать:
— Я надеюсь, что, по крайней мере, вы объясните мне причину вашего отказа.
— А причина та же самая, что и мое желание, чтобы вы прекратили ваши прогулки с госпожой баронессой.
Орн вспыхнул. Горячность начала брать в нем верх.
— Знаете, мой милый Ла, мне начинает это казаться обидным.
— Разве? Я не думал, что у вас возникнет такое впечатление.
— В таком случае вы ошиблись. Кажется, мы все обговорили, — он небрежно поклонился. — Я подожду госпожу баронессу, чтобы узнать ее пожелания по поводу поездки в Со.
— Одну минуту, господин le comte. С вашей стороны неправильно не понимать, что в этом доме имеют значение только мои пожелания, а я их вам уже высказал. Боюсь, что, к своему сожалению, я буду вынужден приказать слугам не впускать вас сюда больше.
Граф смертельно побледнел и потерял самообладание. Может быть, он забыл, что является должником этого человека, а может быть, в своем высокомерии, и не считал нужным это помнить. Его рука крепко сжала хлыст.
— Canaille![45] — сказал он сквозь зубы и размахнулся, чтобы хлестнуть мистера Лоу по лицу.
Мгновенно вскинув руку, шотландец успел защитить свое лицо. Быстрым движением он вырвал хлыст у Орна и, иронично улыбаясь, поклонился ему:
