Посредине зала красным шелковым канатом, который держали четыре лакея, было огорожено место, на котором кружилось около десятка пар.
— Мы опоздали, — сказала герцогиня, — а я надеялась потанцевать с вами, барон, в знак моей признательности.
— И невзирая на ваш титул?
— Да, иногда я просто дочь моего отца.
Регент сказал, подходя к ним:
— Слишком часто, увы. Меня трудно назвать образцовым отцом. Но как случилось, что вы не дали Данжо отыграться?
— Он признал свое поражение и бежал с поля боя. Я как игрок тоже уничтожена, и клянусь, никогда не сяду за карты, если мне не будет помогать господин Ла.
Но регент их не дослушал. Госпожа де Парабер привлекла его внимание к приближающейся паре. Одетый в черное, невысокого роста мужчина с худым лицом желтоватого цвета вынужден был наклоняться, чтобы слышать сопровождаемую им женщину, которая была ростом с ребенка, имела острое лицо, носившее печать неприязни, худой подбородок и внимательные глаза. Это были принц Сельямаре, испанский посланник, и герцогиня Менская. Их вид напомнил мистеру Лоу то, о чем рассказывал ему граф Стэр. Видимо, это вызвало сходные воспоминания и у госпожи де Парабер, поскольку она зашептала на ухо регенту:
— Ты видишь? — и добавила возмущенно: — Да как они вообще посмели сюда явиться?
Пара подошла к ним поближе, и тут низенькая светловолосая женщина резко изменила выражение своего лица, заметив, что их рассматривают. Она на полуслове прекратила свою беседу с Сельямаре и остановилась, чтобы сделать реверанс регенту, который с улыбкой кивнул ей головой и чуть приподнял свою руку. Когда они прошли, он ответил на вопрос госпожи де Парабер.
— Неужели моя дочь должна закрыть двери перед своей родственницей?
— Но она угрожает вам.
— Должен ли я относиться всерьез к ее брюзжанию? Если бы я наказывал всех, кто что-либо говорил против меня, то вся Бастилия была бы заполнена от чердака до подвала.
— Я благодарна вам, сударь, за ваше мнение о моих гостях, — сказала его дочь.
— Он ни к чему серьезно не относится, — пожаловалась госпожа де Парабер. — Объясните мне, Филипп, почему эта карлица так близка с испанским посланником?
— Фи, госпожа! На что вы намекаете? Господин де Сельямаре не так юн, как обычные друзья герцогини. А если она увлеклась древностью, то кто мы, чтобы судить ее?
Госпожа де Парабер не собиралась шутить.
— Если вы дадите ей волю, то скоро будете воевать с Испанией.
— Вполне возможно, — согласился он. — Можно только посмеяться, если подумать, сколь многие стараются пресечь это злодеяние. Кто только ни пугал меня им. Даже господин Ла виноват в этом. А вот, кстати, и милорд Стэр, еще один из этой компании.
Его сиятельство, весь в белом, со звездой ордена Чертополоха[41] на груди, сопровождаемый под руку госпожой Раймон, подошел к ним. Он воздал должное герцогине за изумительный бал, польстил регенту, а потом позволил себе упомянуть о миссис Лоу, чтобы кольнуть самолюбие ее мужа:
— Не припомню, видел ли я когда-нибудь баронессу такой красивой, как сегодня. Господин де Орн, по всей видимости, имеет уже дюжину вызовов на дуэли от кавалеров, чьи попытки поухаживать за баронессой он пресекает.
— Вам следует бояться графа де Орна, господин Ла, — хихикнула госпожа Раймон. — Очень опасный человек.
— Но, надеюсь, не очень быстрый, — улыбнулся мистер Лоу.
— Надейтесь! — снова хихикнула госпожа Раймон. — Надежда — это сон тех, кто бодрствует. Так говорит лорд Стэр.
— Он читает слишком много стихов, — сказал мистер Лоу.
— А Орн их сочиняет, — вмешался регент. — Для дворянина он довольно одаренный поэт. Его всегда рады видеть на поэтических вечерах госпожи де Мен в Со.
— Будьте внимательны, барон, — сказала ему герцогиня, — он их, наверное, как раз сейчас и сочиняет.
Посмотрев, куда она указала, он увидел в полукруглом алькове на другой стороне зала свою жену. Она сидела на маленькой круглой банкетке под статуей Дианы, нижняя часть ее лица была скрыта под веером.
Ее расширявшаяся книзу юбка окружала собой всю банкетку, так что сесть с ней рядом было невозможно. Но, низко склонившись над ее головой, граф Орн что-то говорил ей, и в том, как она слушала его, была крайняя степень интимности.
Мистер Лоу легко нашел, что ответить:
— Если он их сейчас сочиняет, то я могу поверить, что госпожа Лоу помогает ему найти рифму к слову «наглость».
— Какая доверчивость! — издевательски воскликнул Стэр.
— Какое счастье для господина де Орна, — засмеялась герцогиня. — Господин Ла, как нам известно, не всегда был столь доверчивым.
— Я не всегда имел столько оснований, чтобы доверять, — сказал он. — Но позвольте вас покинуть. Возможно, милый господин де Орн ждет, чтобы его сменили.
Поклонившись, он оставил герцогиню на попечение маркиза де Канильяка и отошел.
Стэр мрачно следил за ним. Он почувствовал, что остался вдвоем с госпожой Раймон. Регент с дамами покинул бальный зал. Менуэт заканчивался.
— Наглый выскочка, — тихо проговорил он.
Его компаньонка засмеялась.
— Орн украсит его рогами. Этому homme a femmes много времени не понадобится.
— Желаю ему удачи. Лаэрд Лауристонский может быть опасным.
Госпожа Раймон презрительно фыркнула:
— Слышала об этом. Но сейчас он не выглядит опасным. Похоже, он знает свое место.
Мистер Лоу подошел к своей жене и графу Орну. Было видно, что с графом он разговаривал крайне любезно.
— Ты должна помнить, дорогая, — говорил он, подавая жене руку, — что злоупотребляешь временем его сиятельства.
Орн подумал, что это издевка, но решил, что лучше будет ее не заметить.
— Сэр, — запротестовал он, — вы искажаете факты. Это я отнял слишком много времени у госпожи.
— Вы очень любезны. Мы уходим, граф.
Он поклонился. Катрин сделала ему реверанс, протягивая вялую руку. Орн поднес ее к своим губам, прошептав: «Serviteur»![42]
Они вернулись домой; опытный Лагийон встретил их, помог им переодеться, и Катрин уже собиралась идти в свою комнату, когда к ней обратился мистер Лоу:
— Минутку, Катрин. Можно тебя на одно слово.
Она остановилась на полпути к выходу и обернулась. Рассчитанная нелюбезность ее тона была самой обычной:
— Нельзя отложить до завтра? Меня служанка ждет.
— Я буду краток, — он был холодно вежлив, — только одно слово. Слово предупреждения.
— Предупреждения? — она наморщила лоб.
— Да, чтобы ты не злоупотребляла временем его сиятельства графа Орна. Так я выразился перед ним. Но думаю, что он не почувствовал иронии. Он вообще лишен способности чувствовать. Животное.
