Наставник пришел в восторг, когда Рихард вернулся из Нанкина и рассказал ему о своих знакомствах и встречах. Ученик оказался способный. Уезжая в Москву, — это было на конспиративной квартире перед тем, как отправиться на вокзал, — он сжал на прощание руку Рихарда и сказал:
— Доложу Старику с чистым сердцем — работать можешь! Прощай, будь осторожен…
С тех пор Рихард Зорге работал самостоятельно.
Спустя много лет он писал о своей жизни в Китае:
«Мы старались установить, какие слои и классы населения активно поддерживают нанкинский режим, действительный характер изменений, происходящих в социальном фундаменте правительства… Собрали сведения о военных силах, имеющихся у правительства, и реорганизации, которая проводилась под руководством немецких советников. Кроме того, мы внимательно наблюдали за перемещениями в верховном командовании, а также за изменениями в вооружении армейских частей и фортов… Постепенно у нас накопилась исчерпывающая информация относительно так называемых „чанкайшистских дивизий“, имевших самое современное вооружение, — дивизий, верных нанкинскому правительству, и дивизий сомнительной надежности. Я собирал подобные сведения, главным образом, через китайских членов моей группы, хотя нередко получал весьма важные данные лично от немецких военных советников и предпринимателей, занимавшихся поставкой оружия…
Помимо этого, я собирал информацию о внешней политике нанкинского правительства и убедился, что оно целиком зависит от Англии и Соединенных Штатов… Мне стало ясно, что в будущем США займут место Великобритании как господствующая держава на Тихом океане, причем симптомы этого я обнаружил уже в то время».
За несколько месяцев до того, как Зорге появился в Шанхае, в Китай приехал еще один участник подпольной группы — радист Макс Клаузен. Рихард не знал его, в Москве с ним не встречался, но наставник рассказывал о нем довольно подробно: моряк из Гамбурга, солдат мировой войны, кузнец, техник — Клаузен сменил в жизни десяток различных профессий до того, как стал радистом на германских торговых кораблях. Потом участвовал в забастовках, создавал профсоюз моряков, работал в обществе «Руки прочь от Советской России!» — это было в двадцатых годах, когда лорд Керзон в своем ультиматуме грозил войной молодой Советской республике.
Первый раз в Советскую Россию Клаузен пришел на шхуне — доставляли какой-то груз в Мурманск. Потом на другом корабле заходил в Ленинград. Моряк влюбился в Страну Советов, мечтал о ней, как только может мечтать двадцатипятилетний восторженный парень, для которого Ленин и его страна были символом справедливости.
Советская Россия, отбившись от врагов, начинала строить новую жизнь. Для этого нужны были люди с техническим опытом, знанием, таких людей не хватало, и Советское правительство обратилось с призывом о помощи. Из капиталистических стран поехали сотни, тысячи инженеров, консультантов, техников, квалифицированных рабочих. Их называли «иностранные специалисты». Среди них были люди разные — одни ехали в Россию, как в Клондайк, считая еще нищую страну золотой россыпью, и гребли деньги лопатой. Русские отдавали последнее, чтобы быстрее восстановить разбитое, разрушенное войной хозяйство. Но были и другие специалисты — рабочие, пролетарии, видевшие в Советской России свое отечество, готовые его защищать и создавать. Таким был и Макс Клаузен, моряк из Гамбурга. Сначала он работал на Днепрострое. Но Клаузену и этого казалось мало — страну социализма нужно не только строить, но защищать, оберегать. В это время над Советской Россией снова сгустились тучи военной опасности. Радист поехал на передний край невидимой борьбы, оберегать страну социализма. Так он очутился в Китае, где его ждала тяжелая, опасная подпольная работа.
Вот что знал Зорге о гамбургском моряке, с которым ему предстояло работать. Клаузена не было в Шанхае, когда приехал Рихард. Радист уехал в Маньчжурию, где вспыхнул вооруженный конфликт на Китайско-Восточной железной дороге между белокитайскими войсками Чжан Сюэ-ляна и войсками советской Дальневосточной армии. Он находился там несколько месяцев, чтобы быть ближе к событиям, к фронту.
Свою информацию в Хабаровск Клаузен передавал прямо из гостиницы, которая стояла недалеко от вокзала. В окно он мог видеть поезда, войсковые колонны, двигавшиеся в сторону советской границы.
Только после того как положение на КВЖД восстановилось, Клаузен возвратился в Шанхай.
О приезде своего радиста-коротковолновика Зорге узнал на другой день, но еще несколько недель выжидал и не встречался со своим будущим помощником, чтобы проверить, не привез ли Клаузен за собой «хвост» из Маньчжурии.
В те годы в Шанхае каждый иностранец открывал какое-нибудь дело. Макс Клаузен открыл ремонтную мастерскую с маленьким гаражом. Занимался главным образом электрикой. Он поселился в Гонкю — на восточной шанхайской окраине, в квартирке, которую нашел ему приятель Вилли.
Свободные вечера приятели просиживали в ресторанчике «Косей», пили пиво, рассказывали друг другу истории из своей жизни, а главное — ждали… Ждали, когда поступит сигнал о встрече. Как-то раз Вилли вдруг, оборвав себя на полуслове, поднялся из-за стола и вышел. Только бросил, на ходу вытирая губы:
— Сиди, я сейчас вернусь…
Пришел он через несколько минут.
— Ну вот, наконец-то… Послезавтра вечером встречаемся здесь же. Придет Рихард…
В назначенный день они снова сидели за столиком. Вскоре в ресторанчике появился Зорге. Он остановился среди зала, глазами отыскивая свободное место, и тут увидел своего знакомого, Вилли. Вилли придвинул стул, познакомил Рихарда с Максом.
— Мой земляк, — сказал Вилли, — вы, кажется, тоже бывали в Гамбурге…
— Еще бы! Покажите мне немца, который не бывал в Гамбурге.
Клаузен поднялся из-за стола и протянул Зорге шершавую, крепкую руку. Перед Рихардом стоял плотно сбитый, широкоплечий человек с грубоватым лицом, начинавший немного полнеть в свои тридцать лет.
Сидели долго, неторопливо тянули пиво, играли в карты, которые принес им официант. Выигрывал Клаузен и по этому поводу подзадоривал своих партнеров. Как бы между делом, рассказывал о поездке в Харбин.
— Так месяц и проспал на аккумуляторах… Трансформатора-то не было.
— Да, на трансформаторе спать куда удобнее, — с серьезным видом согласился Рихард.
Все рассмеялись.
— Ты смотри, как получается… Должно быть пятьсот вольт напряжения, а каждая батарея дает сорок пять, я их сам делал. Значит, надо одиннадцать штук, если по три, — Клаузен выложил рядом одиннадцать карт. — Стола не хватает, так это ж карты, а там каждая батарея по тридцать сантиметров… Держал под кроватью, а кислота испаряется. Утром встанешь, голова свинцовая, и выходить нельзя надолго — найдут под кроватью такую начинку, не поздоровится. Даже уборщицу не пускал, сам убирал комнату…
