все пришли, только те, кому не хватило места и земли в новом государстве. Я же говорю — неудачники. Хазар разгромили — остатки куда делись? И печенеги. Половцы ещё. И всё это густо замешано с бывшими римскими, а потом с ромейскими рабами. Общие корни, ага… с этим вечно пьяным отребьем. Они же всегда пьют, в любое время суток и при любом случае. У меня с тобой больше общего, чем с этими отпрысками хромого и больного проказой ишака.
— Не хочешь на престол, значит, не хочешь, чего сразу орать? — пожал плечами Маментий, и обернулся на неясный шум за спиной. — Дежурный, мать твою, что там за безобразие творится?
Дежурный десятник, выделяющийся красной повязкой на рукаве лёгкой уставной повседневной кольчуги (перед боем поверх неё надевается стальной панцирь для тяжёлой пехоты, и кираса для стрелков), тут же подбежал, козырнул на беловодский манер, и доложил:
— Союзники прибыли, господин полководец левой руки. Их командиры принять просят.
— Просят? Их много, что ли?
— Командиров? Командиров там двое. И союзников тоже двое. Один из княжества Феодоро из Крыма прибыл, а другой от огузов.
— Во, мля… Только огузов для полного счастья нам и не хватает.
Разумеется, Маментий знал, кто такие турки-огузы и их будущую историю. Историю «владетелей белых баранов» Ак Коюнлу. Всё же получил среднее образование по ускоренной программе российской школы в двадцать первом веке. Пусть никого не смущает термин «ускоренная», потому что учили крепко и на совесть, выкинув из программы всё неважное и ненужное. Скажете, что для гармоничного развития личности важно всё? Как бы не так!
Сколько лишнего нам преподают? Ну, не нам, но для уже сформировавшейся личности воина из пятнадцатого века уроки физкультуры явно не нужны. Как и уроки музыки. И трудового обучения. А ещё есть изобразительное искусство. Да и история… Уже свершившуюся историю Бартош знал и без преподавателей с учебниками, а остальное на фиг! Все новые, новейшие и прочие истории средних веков. Сколько времени можно сэкономить? И заниматься не четыре часа в день, а восемь или десять.
География… ту тоже можно значительно сократить, ограничась общими сведеньями. Зачем забивать голову названиями столиц несуществующих пока государств? И не факт, что такие государства будут существовать в этом варианте реальности. У огузов, кстати, шанс на собственное государство есть, и он довольно большой.
Да много чего выбросили из школьной программы для учеников из пятнадцатого века. Немного химии — достаточно, чтобы прослыть в этом временем гением, немного физики — примерно с тем же результатом, из литературы мощным пинком вышвырнули рассуждения каких-то левых критиков о лучах света в тёмном царстве и «о чём хотел сказать автор», зато оставили лучшие образцы поэзии и прозы. И это нормально. Никто же не думает, что тому же маршалу Жукову когда-нибудь пригодилось творчество Писарева, Белинского и Добролюбова?
Вот про княжество Феодоро Маментий Бартош знал много, причём из жизни, а не из учебников. Крохотное государство до сих пор существовало в Крыму, являясь доказательством и свидетельством былого могущества готов. И существовало исключительно из-за своей малой значимости и ненужности. От моря их давным-давно отжали сначала венецианцы, а потом и генуэзцы, плодородной земли почти нет, и горы их вместе с крепостью Мангуп вовсе никому не нужны. Завоюешь такую нищету, так самому потом и кормить, так как даже самых минимальных налогом можно дожидаться десятилетиями, если не веками — нет в Феодоро ни серебряных рудников, ни золотых россыпей. Виноград вот есть. Кому виноград недорого? Налетай, торопись… Что, никому не нужно? Оно и правильно, потому что готы, как настоящие мужчины, всем напиткам предпочитают крепкую брагу.
Зато, как несомненное преимущество, они были православными христианами, что в это время и в этом месте играло немаловажную роль. Ну… вроде бы христиане, и вроде бы православные, а как там на самом деле, никого не должно интересовать.
— Ладно, давай сюда феодорийцев, приму их первыми. Или подожди… — Маментий остановил бросившегося исполнять приказ дежурного. — Предупреди, что я сам через четверть часа подойду. Пусть предъявят товар лицом, так сказать. А то кота в мешке…
Союзники Бартоша не впечатлили ни физическими кондициями, ни вооружением, ни дисциплиной. Гудящая толпа в полторы сотни худосочных и недокормленных с детства оборванцев, прикрытых большей частью кожаными доспехами с подкладкой из конского волоса и овечьей шерсти. Мечей штук тридцать, то есть у каждого пятого, остальные обходятся короткими копьями, прямоугольными щитами из мягкой крымской сосны, и тесаками длиной в половину локтя. У некоторых луки. Огнестрела нет вовсе. Лет пятьсот назад представляли бы собой довольно внушительную и грозную силу, способную завоевать и удержать половину Крыма. Собственно, оно так когда-то и было.
А может и не было, и про готов феодорийцы придумали, чтобы хоть как-то оправдать свою независимость. Что-то носатые хитрые рожи никак не могут иметь готское происхождение. Греки, евреи, караимы, италийцы… да кто угодно влил свою кровь в этот народ, но уж точно не готы. Впрочем, не стоит заострять на этом внимание — хочется им называться хоть атлантами или лакедемонянами, так пусть называются. Чем бы дитя не тешилось…
Командовал союзниками целый князь, родной дядя ныне правящего князя Алексея. Тоже чернявый, кудрявый и носатый, зато в богатом, но разномастном и собранном из разных комплектов рыцарском турнирном доспехе. Видимо, никогда не видел русского вооружения и защиты, и решил произвести впечатление. Произвёл, да… Примерно как ослик, навьюченный грузом, впятеро превышающим его собственный вес.
— Приветствую тебя, архонт! — готский князь говорил на ромайке, простонародной разновидности греческого языка, и Маментий понимал его с большим трудом. — Я хотел бы обсудить, архонт, долю в добыче.
— В какой добыче? — удивлённый Маментий ответил на чистом койне, почти позабытом ныне языке аристократов. — О чём ты говоришь, князь?
— О деньгах, архонт. О серебре и золоте, так как здешние земли нам без надобности.
Десятник феодорийской дружины Феофилакт Криолит с ненавистью посмотрел в удаляющуюся спину князя Фотия, и сплюнул на каменистую и рыжую землю. Он проклял тот час, когда поддался уговорам молодого владыки княжества и согласился стать негласным командиром посланного в помощь русским войска, с правом отменить любой приказ номинального архонта князя Фотия. Вот только отменять было нечего, так как приказа не было. Да, приказа не было, но и без него ситуация стремительно скатилась в ослиное дерьмо. Всего лишь несколько слов, произнесённых не вовремя, не к месту, и с беспримерной наглостью.
Феофилакт вообще удивился выдержке русского полководца. Сам он, на его месте, приказал бы порубить зарвавшихся и потерявших разум с чувством меры наглецов, а уцелевшим привязал бы камень на шею, да отправил добывать
