Лицо Вероники помрачнело.
– Только что?
Мария посмотрела в окно.
– Только я не уверена, что ты тот человек, которого я ищу. То, что я прошу от своих камеристок, отличается от того, что просит Екатерина, и если тебе нравится работать на нее, то не уверена, что тебя устроит одевать меня, заботиться о моей одежде, исполнять мои поручения.
– Конечно, устроит, – сказала девушка торопливо. – Я буду так рада. То, что просила меня делать королева-мать…
Она остановилась, ее личико сморщилось. Марии было почти жалко девушку. Вероника явно не унаследовала качества сестры.
– Если ты будешь работать на меня, то я требую полной честности, – продолжила Мария, глядя на горничную в упор. – Я не буду держать рядом с собой лжецов, которые скрывают какие-то секреты, Вероника. Если мне покажется, что ты передаешь Екатерине то, что услышала здесь, мне придется отослать тебя прочь.
– Я никогда не солгу, – настаивала девушка. – И все, что я услышу, уйдет со мной в могилу.
Мария взяла ее за руку.
– Вероника, Екатерина отправляла тебя к слуге, который напал на Алис Феврье?
Глаза у девушки стали огромными, она прикусила губу, над бровью выступил пот.
– Вероника? – повторила Мария. – Ты можешь мне рассказать. У тебя не будет проблем, Екатерина ничего не узнает.
Нижняя губа девушки дрожала, и она осторожно высвободилась.
– Королева-мать никогда меня ни к кому не отправляла, – сказала она тихо.
– Уверена? – настаивала Мария. – Это должно было быть позавчера.
Вероника покачала головой, избегая встречаться взглядом.
Мария поднялась, ее платье струилось вокруг нее, жесткий воротник заставлял выпрямиться во весь рост.
– Если ты врешь мне, последствия будут велики, – сказала она. – А я узнаю, если ты солгала.
– Нет, – сказала служанка, почти плача. – Клянусь.
– Тогда можешь идти, – сказала Мария.
Вероника неуверенно встала.
– Возьмете ли вы меня к себе? – спросила она. – Заберете у королевы-матери?
– Мне не нравится, когда меня окружают лжецы. – Мария сохраняла голос и взгляд спокойными и тяжелыми. – Так что, думаю, это вряд ли.
Девушка вытерла слезы, которые бежали по щекам, и уставилась на пол.
– Можешь идти, – повторила Мария снова, отвернувшись от горничной, которая вышла из комнаты, дверь за ней закрылась. – И молись богу, чтобы Екатерина не узнала об этом разговоре.
В другой половине замка Екатерина вернулась со срочного заседания, которое созвал Франциск. Отпустив слуг, она закрыла дверь в спальню, расстегнула ожерелье и сняла с указательного пальца тяжелое кольцо с рубинами и бриллиантами.
– Ненавижу, когда приходится сидеть в своих покоях, – сказала она, оттягивая нежную кожу вокруг глаз. Новая морщинка? Она надеялась, что нет. – Слишком много времени для размышлений.
Она отвернулась от зеркала, налила себе бокал портвейна из хрустального графина на комоде и выбрала книгу.
– Я стараюсь использовать время рационально. Возможно, я немного почитаю. Все должны читать. Это и правда один из способов самообразования. И я здесь только потому, что мой дорогой сын обеспокоен моей безопасностью.
Она сделала глоток портвейна и посмотрела на связанную светловолосую девушку, лежащую без сознания с кляпом на ее полу.
– В конце концов, – сказала Екатерина, – в замке скрывается сбежавшая ведьма.
В доме Дюкена было так тихо и спокойно, что звук каждого шага воспринимался как оглушающий грохот. Связав свою жертву и спрятав в кладовой, Кенна и Грир на цыпочках крались по дому, обыскивая каждую комнату в поисках улики. Какой, они и сами не знали, пока не дошли до спальни Дюкена.
– Это плохо, – сказала Кенна, взяв маленькую стеклянную баночку из коллекции таких же на комоде. – Даже не знаем, что ищем.
Грир не хотела признавать правоту Кенны, но беспокойство внутри ее росло. Времени у них было немного. Рано или поздно Дюкен вернется домой, и девушкам надо было уйти задолго до этого.
– Думаю, отсюда мы можем добраться до лошадей. – Грир осторожно выглянула в окно, заметив дорожку через маленький сад, которая вела мимо низкой стены в лес. – Можем поехать вдоль реки. Если он отравил всех этих людей, то должен держать где-то яды.
Говоря это, она продолжала открывать ящик за ящиком, проверяя на наличие тайных отсеков.
– И их должно быть много. Ведь ты сказала, что умерли человек десять, не меньше?
– Но он где-то все спрятал, – ответила Кенна, тряся бутылку. Его содержимое издавало приятный, шуршащий звук. – Каким бы ужасным он ни был, но он точно умен.
– Но еще этот человек очень самовлюбленный, – сказала Грир. Она посмотрела под кроватью, но там ничего не было. – Такой самонадеянный, так уверен в своей победе. Может, он держит это в качестве напоминания на видном месте.
– Возможно. – Кенна перекидывала баночку из руки в руку, наблюдая, как Грир копается в коробке с бумагами и книгами в кожаном переплете. – Не думаю, что он записал детали своего дьявольского плана, да?
Грир нахмурилась, пытаясь разобраться в записях журнала. Кенна поставила голубую баночку и взяла следующую, открыла пробку и осторожно обнюхала содержимое.
– О господи, – выдохнула Грир. – Похоже, и это сделал он.
Кенна сморщила нос от кисло пахнущих трав внутри баночки. Запах был знакомым, но вспомнить она не могла. В последний раз, когда она нюхала его, он точно был менее резким.
– Кенна, здесь рецепты и инструкции, как смешивать травы, – сказала Грир, протягивая тетрадь подруге. – И посмотри на имя, вписанное здесь.
– Гийом Майяр, – внимательно прочитала Кенна. – Но это же имя знахаря, учителя Алис.
Возбужденная Грир кивнула.
– И некоторые страницы помечены красными чернилами, заметки возле рецептов написаны разным почерком. Это рецепт лекарства для того, чтобы остановить спазмы, но если будет передозировка, то снадобье как раз способно их вызвать. Разве с его помощью нельзя сделать так, чтобы мать потеряла ребенка?
– Очень даже просто, – кивнула Кенна, ее сердце болело от мысли о матерях, которые страдали из-за этого человека. – Он монстр.
– Думаю, мы нашли доказательства, – сказала Грир, убирая тетрадь в свою кожаную сумку. – Если бы мы только могли найти травы, тогда точно смогли бы доказать, что это он.
Кенна посмотрела на баночку в руке. Вино. Вино, которое дали ей в хлеве, имело кислый запах. Она еще раз понюхала содержимое и быстро заткнула крышку. Голубое стекло означает яд, вспомнила она. Ее мать всегда предупреждала ее не трогать голубые баночки.
– Думаю, да, – согласилась она, передавая баночку Грир и собирая другие баночки и бутылочки, которые стояли на виду на комоде. – И ты права, не очень-то хорошо он прячет свои секреты.
