Елена Невейкина - Наследница

У городских ворот жил в небольшом домике привратник — старый, но ещё вполне бодрый человек. Когда он увидел в окно двоих прохожих, присевших у его двери, он рассердился. Когда же, приглядевшись, понял, что это цыгане, рассердился ещё больше — цыган в городе не любили. Он вышел из дома с грозным видом, чтобы прогнать непрошенных визитёров, но, рассмотрев их вблизи, не смог ничего сказать, только стоял и молча смотрел на них. В таком плачевном состоянии цыгане ему ещё не попадались. Они могли быть грязными, наглыми, но эти двое сидели перед ним под падающим снегом босыми, хотя на женщине были чулки. Да что там! Какая женщина? На него серьёзно и обречённо смотрела девчонка. Молодой мужчина, обнимавший её за плечи, тоже взглянул на хозяина домика.

— Мы сейчас уйдём, не волнуйтесь. Нам ничего не нужно. Только передохнём и пойдём.

Привратник, хоть и с трудом, но понял его. А, разобрав, что сказал мужчина, удивился ещё больше. Во-первых, он никогда не видел цыган, которым ничего не было нужно, да и не слыхал о таких. А во-вторых, он понял, что говорил мужчина по-русски. Этот язык привратнику был слегка знаком. Поэтому-то он и понял, о чём речь. Помолчав ещё немного, он спросил:

— Куда вы идти?

— Мы ищем дом одного человека.

— Вы из России, — припоминая известные ему русские слова, констатировал хозяин. — Кто здесь нужен?

— Его зовут пан Янош. Он учит драться на шпагах.

— Я знаю пан Янош. Дом здесь, в городе. Там, — и он махнул рукой, — та сторона города, — Потом подумал и предложил: — Идём в дом. Я дам есть. Потом отведу.

Он рассудил, что, с какими бы намерениями эти люди ни искали пана Яноша, он всё равно заслужит благодарность (и быть может, не только на словах) за то, что привёл их. Угощение старика было чрезвычайно простым: по куску хлеба с простоквашей, а потом горячий отвар каких-то душистых трав, из которых чётко угадывался только запах малины.

В этот день отправиться к пану Яношу не удалось. Разомлевшая от тепла и еды, какой бы скудной она ни была, Баська заснула, прямо сидя на лавке, и разбудить её не удавалось. Старик, молча, указал Гожо на рогожу, которой укрывался, когда приходилось выходить из дома в дождь, а потом на спящую девочку. Гожо перенёс Баську в уголок, лёг с ней рядом на рогожу и тут же уснул.

Утром старик разбудил их, дал по миске каши и, когда они поели, велел собираться. Снега не было, да и ветер стих, но холодные камни мостовой были скользкими от наледи. Баська, решив, что конец пути близок, не стала снимать чулки, так и пошла в них. Гожо, как и прежде, шёл босой. В этом привратник ничем помочь не мог, лишней обуви у него не было. Наконец, старик показал на показавшееся здание:

— Дом пана Яноша.

Баська выпрямилась и зашагала быстрей. Если бы она могла, то побежала, но ноги в чулках подворачивались на каждой выбоине. А чем ближе они подходили, тем меньше становилось это желание, зато возвращались сомнения и опасения по поводу приёма, который им здесь окажут.

Пану Буевичу доложили, что к нему пришли цыгане.

— Кто-о-о?! Какие ещё цыгане? Ты же знаешь, что я не люблю, когда они попрошайничают! — сердито выговаривал он слуге. — Гони их!

Слуга поклонился и направился к двери.

— И откуда они только взялись… — проворчал пан, всё ещё не успокоившись.

Слуга обернулся, уже открыв дверь:

— Из России.

— Откуда? — удивлённо переспросил хозяин.

— Из России, пан Янош, — повторил слуга. — По крайней мере, они так говорят.

— Вернись, — велел пан Янош. — А почему они пришли именно ко мне?

— Их привёл городской привратник. Говорит, что они искали дом пана Яноша, который владеет школой фехтования.

— И сколько же их?

— Двое, пан Янош. Мужчина и девочка.

— Хм… Пусть дождутся в передней.

Янош был заинтригован. Ему самому захотелось взглянуть на этих удивительных цыган, которые пришли из России. Он слышал, что цыгане уходили в Россию из Речи Посполитой, но вот чтобы обратно… Да и то, что пришедших было только двое — странно. И откуда они знали о нём? Он поднялся из своего любимого кресла и отправился в переднюю.

Перед ним стояли два измученных дальней дорогой человека. Больше всего пана почему-то поразило то, что девочка была без обуви, но в чулках. Босые ноги её взрослого спутника не так резали глаз, как эти продранные в нескольких местах чулки.

— Вы действительно из России? — спросил Янош по-русски.

— Да, — ответил мужчина. Девочка стояла, не поднимая глаз.

— Как вы попали сюда?

— Мы шли к пану Яношу, у которого в Речице есть школа, где учат драться на шпагах.

— А зачем вам понадобился этот пан?

— Если он сможет… Если захочет… то поможет моей сестре. То есть она мне не родная сестра, но всё равно я люблю её, как сестру. Её принял в нашу семью мой отец.

— Откуда же вы узнали обо мне? И чем я могу помочь?

— А вы — пан Янош?

— Да, я — пан Янош Буевич.

— Баська, скажи пану, зачем ты пришла.

Баська, молча, потянула за цепочку и вытащила из-за ворота перстень и медальон. Сняв её через голову, она протянула Яношу свои драгоценности. Пан Янош внимательно осмотрел их. Медальон был необычной формы: золотой овал с неким подобием рукоятки, к которому с каждой из трёх свободных сторон был припаян маленький кружок. Овал представлял собой цельную пластину, а в ручке и маленьких кругах были сделаны отверстия. Вещь выглядела оригинально, но ничего Яношу не говорила. А вот перстень ему явно был знаком, но он никак не мог вспомнить, где его видел. Янош проводил пальцами по граням, поворачивал кольцо и так и сяк, но память отказывалась подсказывать ему что-либо.

— Откуда у тебя это кольцо? Где ты его взяла?

Цыганка подняла сверкнувшие неожиданной синевой глаза и взглянула ему в лицо:

— Это кольцо моей мамы. В нём её герб вместе с гербом отца. — И такое достоинство, такая спокойная уверенность вдруг прозвучали в голосе девочки, что одно это могло бы стать доказательством искренности её слов. Но, ещё прежде, чем слова были сказаны, Янош увидел и вспомнил глаза. Один раз увидев, забыть их было невозможно. Такие он видел у двоих — у своего друга, побратима — русского графа и у его дочери.

— Элен? — тихо, ещё не веря в то, что это возможно, спросил он.

Она снова потупилась, затем кивнула и вновь взглянула на него, чтобы посмотреть, как он отреагирует на её появление. Объяснять больше было нечего. Только непоправимое несчастье могло привести сюда, в Польшу, за сотни вёрст от дома, русскую барышню, да ещё с таким странным спутником, и в таком виде, что было понятно, какой долгой и мучительной была дорога.

Янош молча шагнул вперёд и бережно обнял девочку. Несколько секунд никто не шевелился. Затем пан Буевич вновь стал самим собой — хозяином дома — и начал отдавать распоряжения, но при этом ни на минуту не отпускал Баську, всё так же обнимая её за плечи, как будто боялся, что она вдруг исчезнет.