Ознакомительная версия.
– Однако те, кто был призван в ополчение, организованное их помещиком, вооружившись кольями, пиками и косами, собрались на площади и пошли на нас, но эти простые крестьяне не могли оказать сопротивление закаленным в боях солдатам, и сразу же кинулись бежать. Однако их вождь проявил больше мужества. Он ждал нас на площади и, вооруженный кинжалом, грозил всем, кто призывал его сдаться.
– Как мне пережить бесчестье своей страны, – воскликнул он, задыхаясь от бешенства, – наши храмы разрушены! Наша империя обесчещена! Убейте меня, я не желаю больше жить!
Мы хотели успокоить его, попытались отнять кинжал, но он рассвирепел еще больше и ранил несколько наших солдат, а те, чтобы отплатить, просто закололи его штыками.
Сейчас же вслед за этим наш авангард вошел в Рузу. «После моего рассказа о том, что случилось, – продолжал полковник, – солдаты сразу же пустились в погоню за крестьянами, бежавшими со своим имуществом и скотом. Их вскоре настигли, а те, кого вы видите здесь, тоже являются частью толпы беглецов. Идите в город – там вы увидите еще больше».
По мере приближения мы встречали массу маленьких повозок, сопровождаемых нашими драгунами, они были нагружены детьми и немощными стариками – весьма трогательное зрелище. И сердце просто разрывалось от мысли, что скоро все эти повозки, лошади – все, являвшееся единственным достоянием этих отчаявшихся семейств, будет отобрано и разделено.
Наконец мы вошли в Рузу и на протяжении всего пути к центру города, мы на каждой улице видели толпы солдат, которые грабили дома, не обращая никакого внимания ни на крики хозяев, ни плачущих женщин, которые, чтобы смягчить сердца своих завоевателей, ставили на колени своих детей. Рыдая и заламывая руки, эти невинные существа просили только сохранить им жизнь. Такая горячность грабежа может быть оправдана лишь для тех, кто умирая от голода искал провизию, но другие, под тем же предлогом, тащили все, вплоть до женской и детской одежды.
Через несколько часов, сопровождаемый только своей свитой прибыл вице-король. Пехотные части и Гвардию он оставил лагерем между Рузой и Врыньково. Все, будучи очарованными этим столь красивым городом, с восторгом участвовали во всех царивших здесь беспорядках – такой эффект всегда производит изобилие после столь длительных лишений, как вдруг галопом прискакал один из посланных на разведку баварских кавалеристов и сообщил, что на город движутся несколько казачьих эскадронов. Трудно описать те ощущения, которые мы испытали, услышав эту новость. Чувство уверенности и спокойствия моментально сменилось отчаянием и страхом перед неизбежной опасностью. «Казаки здесь?!» – кричал один. «Они идут!» – восклицал другой. Что же мы можем противопоставить им, спрашивали мы друг у друга. Ничего, кроме кучки солдат, явившихся сюда, чтобы грабить. Более, однако, у нас ничего не было. Всех имевшихся солдат тотчас собрали на площади, но их было лишь около шестидесяти в количестве, а половина вообще не имела оружия.
Вице-король, узнав об этом, сел на коня и приказал своим офицерам следовать за ним. Мы быстро выехали из города и вступили на равнину. И каково же было наше удивление, когда, вместо нескольких эскадронов мы увидели лишь около десятка всадников, и так далеко, что их было еле видно. Баварцы были правы – это были действительно казаки, но их было очень мало, да и двигались они так нерешительно, а потому нам и бояться их было нечего.
Поскольку эти казаки могли быть частью более крупного подразделения, принц счел необходимым подтвердить ранее отданный приказ выдвинуть вперед часть войск, но он решил отправить только два батальона, а не всю 13-ю дивизию. Эти два батальона, разбившие лагерь перед Рузой успокоили нас. И теперь все спокойно разошлись по своим квартирам, где сытный ужин и отличные вина заставили нас забыть о сегодняшней панике.
Утром мы покинули Рузу. Воспользовавшись паузой в делах, вице-король поручил начальнику штаба составить подробный отчет о знаменитой битве 7-го сентября, в которой особенно отличился 4-й корпус.
Несмотря на то, что 13-я и 14-я дивизии выказали Императору свое недовольство его оценкой их боевых достижений, справедливо было бы отметить и 15-ю дивизию, хотя ей и не пришлось участвовать в битве под Москвой. Тем не менее, она была тоже достойна высокой награды, если учесть какие трудности ей пришлось преодолеть во время экспедиции в Витебск. Этой храброй дивизии приходилось постоянно идти по болотам, встречая только безлюдные и разоренные деревни, бивуаки ставить только ночью, голодать, каждый день совершать длительные и утомительные марши, чтобы атаковать противника, который при его появлении всегда уходил. Почти 20 дней солдаты видели только разоренные и опустошенные поля и, наконец, измученная голодом, усталостью, и болезнями эта несчастная дивизия не смогла добраться до Бородино ко дню битвы. Усталость, а особенно, большие потери, которые она понесла, вынудили вице-короля оставить ее в резерве. Высшим свидетельством уважения, какое принц мог оказать им, явилось то. Что принц объединил их с героической Гвардией, большая часть которой состояла из солдат этой дивизии.
При уходе из Рузы было решено, что место, обладающее столь обильными ресурсами, должно быть сохранено. Усадьба, расположенная на невысоком, окруженном рвом возвышении, могла обеспечить защиту для гарнизона на случай внезапного восстания. Честь возглавить гарнизон выпала капитану Мэзонневу, который доказал, что он достоин такого высокого доверия. И все то время, пока Руза была у нас, этот храбрый и умный офицер всегда прекрасно справлялся со своими обязанностями и всегда вовремя появлялся там, где ситуация требовала его личного присутствия.
После битвы под Москвой наша торжествующая армия тремя колоннами шла к столице Российской империи. Наполеон, сгорая от нетерпения, по-прежнему преследовал противника на Смоленской дороге, в то время как князь Понятовский, во главе 5-го корпуса, двигался по Калужской дороге, а вице-король, командующий 4-м корпусом, по-прежнему занимал левый фланг и держал путь на Звенигород.
О панике, царившей в столице, мы могли судить о том страхе, который мы пробуждали в жителях этой страны. Как только слух о том, что мы взяли Рузу (9-го сентября), дошел до окрестных крестьян, и они узнали, как жестоко мы обращались с тамошними жителями, так тотчас же все население лежащих на нашем пути в Москву деревень обратилось в бегство. Страна представляла собой единую сцену сплошного запустения, большинство бежавших в порыве отчаяния сожгли свои дома, усадьбы, а также хлеб и только что скошенное сено. Все эти несчастные, на примере фатального и бесполезного сопротивления жителей Рузы, побросали свои пики и быстро бежали, чтобы спрятать свои семьи в густых лесах, подальше от нашего маршрута.
Ознакомительная версия.
