— Не будет никакого бунта, пока Охеда не согласиться его возглавить, — убежденно ответила донья Мариана Монтенегро. — А он слишком достойный человек, чтобы кто-нибудь решился даже заикнуться о подобном в его присутствии. Он один из самых прекрасных мужчин в мире — и лицом, и духом. Как жаль, что он так мал ростом!
— Признайтесь, будь он хоть на пядь выше, вы забыли бы ради него своего Сьенфуэгоса?
Она весело улыбнулась и одновременно с этим преподнесла Луису огромное яйцо, которое только что нашла в курятнике.
— Ни за что! Даже сотня таких как Охеда не заставят меня переменить мнение, но это не значит, что я не признаю его достоинств. Он человек, каких мало.
— Ходят слухи, что однажды королева посетила главный севильский собор, и Охеда, тогда еще мальчик, вскарабкался на мачту длиной больше пятидесяти метров, добрался до конца реи, сделал пируэт на одной ноге, поприветствовал ее величество и преспокойно вернулся обратно, словно просто перешел на другую сторону улицы.
— Припоминаю одного такого человека, пренебрегающего законами физики, — прошептала немка с ностальгической ноткой. — Он тоже бросал вызов головокружению, взбираясь по краю обрыва или перепрыгивая через пропасти, как через обычную канаву. Они бы поладили.
— Сьенфуэгос ладил со всеми.
— Надеюсь, что по-прежнему ладит.
Они сели на каменную скамью, стоящую у фасада хижины, и немка не сводила глаз с едва различимого вдали моря, лаская при этом крошечного серого кролика из последнего помета.
— Я отдала бы десять лет жизни, лишь бы узнать, где он сейчас и увижу ли я его когда-нибудь. Днем я еще держу себя в руках, но ночи такие долгие...
— Понимаю, — ответил Луис, с благоговейной нежностью касаясь ее руки. — Прошло много времени, но на днях я говорил с мастером Хуаном де ла Косой, который сопровождал адмирала в последнем плавании вдоль побережья Кубы. По пути им встретилось множество неизведанных островов, и теперь я часто задаюсь вопросом, не мог ли Сьенфуэгос добраться до какого-нибудь из них. Их ведь столько!
— Но как он мог туда добраться? — спросила Ингрид. — Как покинул Эспаньолу?
— Не знаю, но, как и вы, продолжаю верить, что ему это удалось, — он встал и облокотился на столб тенистого навеса. — Нам известно, что некоторые группы дезертиров покинули остров на маленьких лодках в поисках золота, о котором здесь столько говорят, и если это удалось одним, то наверняка смог и Сьенфуэгос.
— Так вы больше не советуете мне вернуться домой?
Тот улыбнулся, обведя вокруг широким жестом.
— Ваш дом — здесь, или там, где есть надежда встретить Сьенфуэгоса, — Луис посмотрел ей в лицо, и в его глазах на миг вспыхнул странный огонек. — Я знаю, что ваш удел — ждать, а мой — набраться терпения.
Они долго молчали, и донья Мариана Монтенегро погрузилась в свои мысли. Наконец, поставив на землю кролика, который немедленно бросился к своим собратьям, она подняла голову и посмотрела на собеседника немигающим взглядом.
— Я очень вас ценю, дон Луис, — безмятежно сказала она. — Я уважаю вас больше всех на свете, но вы должны кое-что понять: сколько бы лет ни прошло, я никогда, ни при каких обстоятельствах не смогу принадлежать другому. Ни из благодарности, ни из привязанности, никакой интерес не переменит моего решения, принятого не только разумом и сердцем, но и каждой клеточкой моего тела. Я не просто женщина, я частичка Сьенфуэгоса, как бы далеко от него не забросили меня обстоятельства.
— Знаю.
— Значит, вас не удивляет мое поведение, правда?
— Ничуть, — последовал честный ответ. — Скорее восхищает.
— Я не ищу восхищения, — ответила немка, вставая рядом с Луисом. — Мне нужна лишь дружба и компания. Иногда, возможно, раз в столетие, случается подобное, когда любовь превращается в нечто столь чистое, прекрасное и глубокое, даже волшебное, что по сравнению с ней больше ничто не имеет значения. — Она погладила Луиса по руке. — Мне выпала удача или несчастье испытать именно такую. Но можете быть уверены — это чувство не изменится, я унесу его с собой в могилу, но не откажусь от него и за испанскую корону...
Луис де Торрес уже собирался ответить, но тут со стороны леса послышались крики. Когда они встревоженно обернулись, их взорам предстала скособоченная фигура хромого Бонифасио, который отчаянно спешил к ним, проволакивая больную ногу, выбиваясь из сил и обливаясь потом.
— Сеньора! — крикнул он почти в истерике. — Сеньора! Капитан!
Они подбежали к Бонифасио, а тот прислонился к дереву, чтобы не упасть без сил, и всё повторял и повторял, как одержимый:
— Капитан! Я его видел! Видел! Это капитан!
— Мой муж? — переспросила немка, падая перед ним на колени. — Ты говоришь о моем муже?
— Он самый, сеньора! Капитан Леон де Луна собственной персоной. Я торговал яйцами, как вы и приказали, когда в залив вошла одинокая каравелла и встала на якорь. Мне стало любопытно, и я подошел поближе, и первым, кого я увидел на баке, был капитан.
— Боже милосердный! — в панике воскликнула немка. — Он явился, чтобы исполнить свое обещание и убить нас.
— И меня тоже? — прошептал бедный парень, глядя на нее круглыми от ужаса глазами. — Я ведь ничего не сделал.
— Нет, не тебя, — она ласково погладила его по щеке, стараясь успокоить. — Против тебя он ничего не имеет, даже не подозревает о твоем существовании. Сьенфуэгоса и меня. А ты точно уверен, что это действительно мой муж?
— К сожалению, да, сеньора, — ответил Бонифасио, и так глубоко вздохнул, что его прилипшая к телу рубашка едва не затрещала. — До сих пор не могу забыть, как он ворвался в мой дом в поисках Сьенфуэгоса. А сегодня я видел его так же близко, как этот загон.
— Не бойтесь, — вмешался Луис де Торрес. — Я не позволю ему вас обидеть. Муж он вам или нет, он не имеет права вас преследовать. Я сам с ним поговорю.
Виконтесса встала с печальным видом, даже не пытаясь скрывать, что уже сдалась. Она снова упрямо покачала головой и наконец едва слышно произнесла:
— Вы его не знаете. Если уж он смог пересечь океан, вряд ли его остановят ваши доводы. Он убьет меня, я уверена, но сейчас для меня имеет значение лишь одно: я должна защитить Сьенфуэгоса, должна убедить капитана, что он мертв.
— Я думаю, стоит попросить помощи у вице-короля, — предложил Луис.
— Вице-король терпеть вас не может, — заметила немка. — И не думаю, что он станет колебаться, если придется выбирать между испанским дворянином, родственником короля Фердинанда, и бедной немкой, что последовала за своим любовником, как шлюха за солдатом.
— У вас есть хорошие друзья.
