- Кровь во всех нас одна - ариева. А великие вожди тем и велики, что ради народа подвиги совершали.
Повисла тишина. Постепенно опочивальня погрузилась во тьму, а Ледар и Любавушка так и стояли, обнявшись. Наконец она снова заговорила почти шепотом:
- Я не хотела тебя обидеть. Я просто чувствую, что Арьяварта - на пороге великих перемен, может быть - беды… Что бы ни случилось, всегда помни - я буду ждать тебя, и готова принять любым, каким бы ты ни стал. Я любила тебя, люблю, и никогда не полюблю другого, сколько бы времени ни прошло…
- Да ты словно меня в путь провожаешь.
- Я люблю тебя.
Ледар почувствовал, что по опочивальне словно проносятся холодные порывы ветра. Теперь и он ясно чувствовал, словно видел каким-то внутренним зрением, неотвратимость чего-то грозного. Словно далекие зарницы пылали, предвещая Перунов гнев. Он наклонил голову и шепнул любимой:
- Если что и произойдет, позаботься о нашем сыне.
А потом была любовь - бурная, пламенная, страстная. Словно и не осталось в этом мире ничего, кроме их двоих, защищенных от Темных Сил огненным кругом, по краю которого бродили порождения Зла…
Гулкие удары , разносившиеся над утренним городом, звали людей на вече. Пусть не кто-нибудь, а НАРОД решит спор кузнеца и царя! Пусть будут свидетелями Солнце и Предки, зрящие с небес, что суд будет творим по правде! Впрочем, вырождение народной демократии давало себя знать и здесь: старый кузнец, не смыкая глаз, ночевал в порубе, на соломе, а царь провел ночь с женою.
Над вечевой площадью возвышался деревянный помост: с него предстояло держать речи. В сопровождении бояр к нему подошел Ледар, что-то с деланным весельем сказал им и поднялся по всходу на надежные доски настила. Людская молва говорила, что только один раз эти доски рухнули - под Турградским князем, осквернившим свои уста ложью, чтобы запустить жадную руку в царскую казну.
С противоположной стороны стражники вывели Огнеяра. Бессонная ночь явно сказалась на кузнеце, но ни смирения, ни равнодушия на его лице не отражалось, а под усталостью тлела неукротимая решимость доказать свою правоту. На помост он поднялся так же, как и Ледар - один. Царь и кузнец молча взглянули друг на друга. Царь и кузнец, но не Господин и раб, а народный вождь и свободный человек. И если бы не стремился вождь встать над народом…
Ледар повернулся в одну, затем - в другую сторону, чтобы его видели все, и громко заговорил:
- Жители великой Русколани! Всем вам известно, что кузнец Огнеяр отказался платить установленное в казну. Более того, он оскорбил бирюча и ударил своего соседа, купца по имени Пересвет, который пытался его успокоить. Как и положено, Огнеяр провел ночь в порубе, и должен будет заплатить и Пересвету, и казне урочное.
Народ недоуменно загудел: зачем было собирать Вече, если все и так ясно? Царь продолжал:
- Но Огнеяр оправдывает себя тем, что будто бы я стремлюсь к самовластию, накладываю непосильный налог и предаю народ ариев! Я увеличил установленное для казны, чтобы поскорее наладить торговые пути в Мелухху, страну черных людей, ездящих на слонах! Кузнец видит в этом мое презрение к стране и городу. Пусть он повторит еще раз свои обвинения - при всех тех, кого он берется "защищать"!
Огнеяр помедлил, а затем тряхнул седой головой и начал:
- Не дело мне оправдываться или прощения просить, хоть и неразумно поступил я вчера. Но сначала вспомни, Русколань, что ты видела от меня? Сколь труда вложил я в свое дело - на твое благо! А когда войны случались? Видел ли хоть кто меня бегущим в бою?
Мнения в толпе разделились: с одной стороны, кузнеца все уважали, но с другой - порядок тоже нарушать не годится… А Огнеяр распалялся все больше, поворачиваясь то к Ледару, то к людям:
- За что Волю свою продаешь, Русколань? Не потому зло меня берет, что в казну положенное увеличили: хрен с ним, нужно торговать - заплатим. Но почему чтоб меня судить - собрали Вече, а чтобы об имуществе своем судить - нет? Негоже, чтоб один за всех решал, хоть царь он, хоть кто! Сегодня он на торговлю деньги соберет, а завтра - на пиры себе да боярам своим?! Не было такого при прадедах наших, что Арьяварту строили да обороняли!
Многие, особенно - молодежь, стали склоняться на сторону кузнеца. Иногда случалось чудо, и в Арьяварту возвращались пленники, захваченные кочевниками и проданные в рабство на невольничьих рынках древних цивилизаций Ближнего Востока. Они рассказывали о фантастических дворцах - и нищих хижинах, о толпах нищих - и о пресыщенных жизнью господах, которых носят в паланкинах рабы, о том, что цари этих далеких стран властны над жизнью и смертью подданных, и не признают никакой Правды… Не бывать тому в Русколани! Более же осторожные пока молчали, ожидая дальнейшего развития ситуации.
Ледар хранил молчание. Тем временем на дощатый помост поднялся еще один человек. Это был старый друг Огнеяра - Пересвет, которого кузнец сбил с ног минувшим днем. Он заговорил, глядя прямо на соседа - спокойно, без гнева или злобы:
- О народе, стало быть, радеешь? Хорош радетель, нечего сказать. С того начал, что меня оземь приложил. Знаешь ведь, что я скорее руку себе отрежу, чем на тебя ее подниму. Был же ты мне ближе брата, росли вместе, вдвоем в Русколань подались. Хорош братец…
Кузнец не смутился:
- А что, коли неправду творят, так я из-за тебя ее терпеть должен?
- Неправду, говоришь? Да тебя зависть точит, что иным от рождения богатство достается, а ты его лишь к старости накопил. Мне ли твоих мыслей не знать?
- Да нет зависти у меня! Беспокоюсь только, как бы гордость у бояр да царя с князьями разум не перевесила!
Ледар повернулся к толпе и, словно в недоумении, развел руками:
- Не знаю уж, что и думать. Коли кузнец (слово "кузнец" он выделил интонацией) говорит, царю, видно, слушаться надо!
Однако жиденькие смешки не смогли заглушить общего недовольства: и правда, с чего это без народного ведома распоряжаются людским имуществом? Ледар понял, что все складывается не в его пользу, и решил хотя бы внести ясность:
- Так что скажешь, народ Русколани?
Неожиданно Огнеяр громогласно добавил:
- Не за себя, люди, решаете - за всех людей корня ариева: будем ли вольными, как предки наши, али на карачках перед царями ползать будем?
Некоторое время толпа беспорядочно шумела, затем в первый ряд протиснулся какой-то здоровенный мужик и крикнул:
- Клятву с царя да бояр брать нужно перед Богами да предками, что поперек воли народной вставать не будут!
Ледар взмахнул рукой, словно что-то отбрасывая:
