думать днем. Возможно, придется привлечь Коракла Дика. Но не сегодня… Черт побери! Уже десять часов! А у меня еще дела перед сном. Мне пора уходить.
– Нет, ваше преподобие. Сначала выпейте еще стакан.
– Ну, еще только один. Но позвольте выпить стоя – на посошок, как говорится.
Мердок соглашается; они оба встают, чтобы выпить в последний раз. Но только француз остается стоять; Мердок, выпив, падает в кресло смертельно пьяный.
– Bon soir Monsieur! [63] – говорит священник, выходя из комнаты. Хозяин отвечает храпом.
Однако отец Роже не торопится бесцеремонно покидать дом. На крыльце он более горячо прощается с женщиной, которая там ждет его. Выходя вместе с ним из дома, она спрашивает:
– Pas encore serait tout suit. [64].
Но они обменялись не только словами; кое-чем иным. Если бы это увидел супруг, он вскочил бы с кресла – и, может, слегка протрезвел.
Глава шестнадцатая
Коракл Дик
Путник, проходящий по берегам Уая, может время от времени заметить на ее лугах и дорогах то, что примет за гигантскую черепаху, передвигающуюся на хвосте! Удивленный таким необычным зрелищем и стремящийся разгадать его тайну, он обнаружит, что движется на самом деле человек, несущий на спине лодку! И все же турист удивится такому геркулесову подвигу, соперничающему с подвигом Атласа, но получит объяснение, когда несущий опустит лодку – он охотно это сделает, если его попросят, – и позволит путнику удовлетворить своей любопытство и осмотреть ее. Путник увидит стоящую на земле у его ног, словно на воде реки или озера, необыкновенную лодку. Перед ним «коракл».
Не только необычная лодка , но и необыкновенно хитроумная по конструкции, учитывая средства, с помощью которых это достигается. И вдобавок интересная с точки зрения истории, интересная настолько, что стоит возле нее задержаться, даже на страницах романа.
По форме коракл напоминает половину волчка или шведской репы, разрезанной вдоль. Внутренности репы извлечены, осталась только кожура. Корпус лодки сплетен из прутьев – со снятой корой и еще разрезанных надвое для легкости; эти прутья идут в разных направлениях: одни от носа к корме, другие поперек лодки, третьи по диагонали; все они заканчиваются в плетеной полосе, которая проходит вдоль борта, прочно удерживая их на месте и образуя край борта. На эту плетеную основу натянут просмоленный водонепроницаемый брезент, натянут плотно, как на барабан. В старинные времена для этого использовалась шкура быка или лошади, но современные материалы лучше, потому что они легче, меньше подвержены порче и к тому же дешевле. В лодке только одна скамья, или банка, потому что коракл рассчитан на одного человека, хотя при необходимости может поднять и двоих. Скамья представляет собой тонкую доску, расположенную посредине лодки; ее поддерживает частично плетеный борт, частично – другая легкая доска, расположенная внизу.
Во всем насколько возможно избегается тяжесть, так как одна из целей коракла – его «транспортабельность»; для того, чтобы достигнуть этого, к лодке прикреплена кожаная петля; ее концы идут к обоим концам скамьи. Когда лодку переносят по суше, петлю надевают на грудь. В таком случае переносчик пользуется веслом – оно только одно, с широкой лопастью, – как посохом для ходьбы; и вот, как уже говорилось, так и идет, напоминая вставшую на хвост черепаху.
В этом удобстве для переноски вся хитрость и изобретательность создателей коракла; это уникальное устройство, подобного которому я не видел ни у дикарей, ни у цивилизованных народов. В этом отношении его напоминает только каноэ из коры березы эскимосов и индейцев чипева. Но хотя каноэ гораздо красивей, в смысле экономики – по дешевизне и легкости изготовления – наша родная лодка его намного превосходит. Ибо пока индеец чипева будет срезать кору с березы и сшивать ее, не говоря уже о деревянной опоре и окраске корпуса, уэльсец успеет спустить коракл на воду Уая и проплыть от Плиннлиммона до Чепстоу; так многие современные уэльсцы и поступают.
Но прежде всего коракл представляет большой исторический интерес, как первое судно, спущенное на воду предками народа, который теперь правит морями.
Почему лодка называется «коракл», неясно; об этом до сих пор спорят; большинство считает, что это производное от латинского corum – «шкура»; таково первоначальное покрытие коракла. Но, вероятно, это недоразумение: у нас есть доказательства, что такие лодки использовались на берегах Альбиона за сотни лет до того, как там увидели римские корабли или штандарты. К тому же в древние времена под почти созвучным названием «корагх» такие лодки плавали – и все еще плавают – по водам Лерны, намного западнее тех мест, куда заходили когда-либо римляне. Простые жители Уая называют такую лодку менее древним и более распространенным словом – «тракл», или «тележка».
Каково бы ни было происхождение названия этого судна, оно дало прозвище одному из героев нашего рассказа – Ричарду Демпси. Нелегко сказать, почему браконьера так прозвали; может быть, потому, что он чаще других им пользуется; его часто можно видеть бредущим по речной долине с большим панцирем на плечах. Такая лодка лучше любой другой подходит для его промысла, потому что Дик, хотя и ставит ловушки и сети на зайцев и фазанов, прежде всего зарабатывает ловлей лосося, а для этого занятия коракл подходит как нельзя лучше. Ее можно убрать с реки и перенести куда угодно, не оставив следа; в то время как обычную лодку могут заметить у причала; увидят, как она отплывает, и за браконьером тут же последует бдительный сторож.
Несмотря на всю свою ловкость и удобство лодки, Дик не всегда остается безнаказанным. Его имя несколько раз упоминалось в отчетах квартальных сессий [65], а ему самому пришлось побывать в тюрьме графства. Это только за браконьерство; но ему приходилось отбывать срок и за другое преступление, более серьезное, – кражу со взломом. Но поскольку эта «работа» выполнялась в отдаленном графстве, о ней там, где сейчас живет Дик, ничего не известно. Худшее, что известно о нем соседям, это браконьерство на дичь и рыбу, хотя подозревают и гораздо более серьезные проступки. Больше всего подозрений он вызывает у лодочника Уингейта.
Но, возможно, Джек его оговаривает и по определенной причине – самой основательной причине, какая
