Чуть дальше, в десяти метрах от ковров, холопы развели костры и на некоторых запекались большие куски мяса. По-видимому, конина. В бою пали несколько лошадей, правильно, чего добру пропадать.
Я столько мяса давно не видел. Всё больше в пельменях и сосисках, где его, возможно, и нет — сплошная соя или хрящи.
Зачерпнул вина, отхлебнул и огляделся. Похоже, кубок остался только у меня. Остальные бояре пили вино из деревянных ковшей, которые на клинок не поставишь.
Вернулся дед Матвей.
— Я отроков на тройки разбил и расставил дозорами. От бояр толку сейчас нет. Глянь, уже и сидеть не вмочь.
И правда. Некоторые ратники, отвалившись, кто куда, засыпали, держа в руках, кто ковш, кто кусок мяса. Один откинулся на спину, заснул, и недоеденное луковое перо торчало изо рта как антенна. Кубин хмыкнул.
— Ей Богу дети. Владимир Иванович, с краю Демьян костёр запалил, там ночевать будем.
Я оглянулся на Велесова и Горина. Оба уже спали, откинувшись назад. Наспорились. Дед Матвей посмотрел на них и проговорил.
— Третея со шкурами пришлю, пусть укроет. Пойдём к костру, там и поговорим наконец.
Мы двинулись к краю поля, к месту, где поджигали камыш. Рядом с костром, на потнике, укрывшись овчиной, спал Демьян, и сладко причмокивал.
— Спит, герой. Присаживайся, Владимир Иванович.
У костра были сложены наши сёдла и потники, сумы и плащи. Будет на чём переночевать. Ночи тёплые, не замёрзнем. Расстелил потник, положил сумку с вещями под голову. Рядом готовил себе место дед Матвей.
— Владимир Иванович, давай сделаем так — ты первый рассказываешь, потом я. Согласен?
— Да. С чего начать?
Кубин подумал, глядя на огонь, потом сказал:
— Начни с момента начала войны, когда она там началась?
Я сел поудобней.
— Итак. Двадцать восьмого июля тысяча девятисот четырнадцатого года Австро-Венгрия объявила войну Сербии.
На реке слышались громкие всплески рыбы. Эх! Порыбачить бы сейчас. Тишина, река и много- много рыбы. Наверняка клевать будет. Снасти прихватил, так, на всякий случай. М-да, мечты рыбака.
Подошел Кубин и повесил котелок над костром, переворошил горящие ветки и подкинул ещё дров. Присел и посмотрел на меня как-то странновато.
— Владимир Иванович, я хотел спросить. — Он пожевал губы. — Даже не знаю, как вопрос сформулировать.
Опять помолчал. Я не торопил, пусть подумает.
— Когда мы оказались здесь, у нас появились некоторые… э, умения или способности, так сказать. Ну. К-хм. Я никогда с лука не стрелял. А тут, как Вильгельм Телль, ей-Богу. Ну, не совсем метко, но сноровисто стрелять стал. Ведь патронов к револьверу нет, а стрелять надо. В общем, взял лук и… А у тебя подобное не случилось?
Я пожал плечами.
— С лука в детстве стрелял, когда в индейцев играли. Здесь ещё не пробовал.
Кубин улыбнулся.
— Купера читали?
Я кивнул и сразу вспомнил.
— Да, есть способности! На лошадях я не ездок был. Можно сказать, совсем не ездок, а тут как жокей заправский.
Дед Матвей вскинул брови.
— А мне казалось, ты держишься на коне вполне естественно.
— Вот- вот. А ты стрелял из лука, как Робин Гуд.
— И как это объяснить?
— Я думаю, ответ мог бы дать леший.
Дед Матвей перекрестился.
— Чур меня.
— Не стоит так реагировать. — Улыбнулся я. — Не так страшен чёрт, как его малюют. Леший, его, кстати, Кочур зовут, и фамилия есть — Дубовой, так он говорил, что на леших лишнее наговаривают. Не водят, мол, они никого по лесу. Только от Священных Деревьев в сторону заворачивают, а люди говорят — леший водит. Кстати, Чура тоже к нечисти отнести можно.
— Ну и чёрт с ним, ой. — Кубин перекрестился. — Не буду я с нечистью говорить. Сам к лешему иди. Ой, извини.
Я опять улыбнулся. Дед был похож на нашкодившего школьника.
— Матвей Власович, а сколько лет тебе?
Кубин вздохнул и закрыл глаза.
— Шестьдесят пять. Мне ведь тридцать пять было, как сюда попал. Эх-мааа!
Котелок вовсю кипел. Я поднялся, снял его. Достав кружки, добавил по ложке кофе в каждую и залил кипятком. Поставил сахарный песок на землю.
— Посластите, Матей Власович.
Кубин помотал головой.
— Не надо. И так хорошо. А как получается кофе без варки?
— Сделан так. Гранулированный, растворимый. Долгий процесс.
Кубин молча пил и смотрел на костёр. Я положил две ложки сахара, помешал и сделал глоток. Дед Матей допил кофе и поставил кружу на землю.
— Ну-с. Давай я свою историю расскажу.
Дед Матей кашлянул и попросил.
— Владимир Иванович, давайте ещё закурим.
Я протянул ему сигарету и достал себе. Кубин взял уголёк и прикурил. Затянулся и с наслаждением пустил струю дыма.
— Блаженство. Кофе и табак. Даже и не надеялся, что ещё раз попробую их. Я ведь в последний раз ещё в Москве, за день до того как попал сюда, кофе пил.
И изящно стряхнув пепел, продолжил:
— Итак. Приехав из Нижнего Новгорода, я вышел в город, и только взял извозчика, как меня окликнули. Поворачиваюсь, батюшки — мой брат Олег. Оказалось он в отпуске. Представил меня другу, поручику Николаю Александровичу Ефпатину. Вместе зашли в ресторацию. За обедом поговорили. Оказывается, Олег уже четыре дня, как в Москву приехал, шалопай такой. В имении Ефпатиных, что под Подольском, обитает. Стали они вдвоём уговаривать меня с ними в имение поехать, и уговорили ведь. Думаю, есть ещё два дня в запасе. Согласился, как узнал, что там будет мой давний друг, капитан Иван Петрович Кулибин. Сразу скажу, Кулибин просто однофамилец знаменитому механику. У Ефпатиных имение большое, богатое. Даже конезавод есть. А через день, Николай Ефпатин предложил съездить в соседнее имение. Мол, там есть стрелок изрядный, что лучше его и нет. Так как мы все стреляли отлично, решили взять револьверы, патронов и ехать.
Дед Матвей усмехнулся, вспоминая.
— А возвращались мы в имение, изрядно пьяными. Впотьмах свернули не туда, ну и заплутали. Решили переночевать у огромной сосны. Примечательная сосна. Ствол толстенный, только-только вчетвером обхватить можно. Слезли с коней, а они вдруг как рванут от нас, только их и видели. Ну, куда деваться? Тьма непроглядная. Стали укладываться спать, даже костёр не запалили. С утра думали, быстро дорогу найдём. Вот. А поутру…
Кубин бросил окурок в костёр и продолжил:
— А поутру, как проснулись, смотрим, вокруг лес стеной. Даже непонятно, как сюда-то пробрались. Удивились изрядно. И вопросов много, да ответов нет. Кулибин сказал, что железная дорога должна в десяти верстах проходить, если на юг идти. Ему конечно видней, мы карты в голове не держим, а он в том году два курса академии генштаба закончил, собирался на дополнительный курс идти. Так он все карты, как «Отче наш» изучил. Мы на юг и стали пробираться. Заросли кругом, не пролезть. Мы тогда удивлялись — и как могли пройти эти заросли вчера.
