— Кто такие будете?
— Путники, — отвечает Карел. — Хлеба нельзя у вас купить?
— И куда путь держите, путники?
Карел неопределенно машет рукой в сторону гор.
— Ну, заезжайте… — Мужичина уступает дорогу.
— Постой, — быстро говорит Серый. — Что-то мне здесь не нравится. Слышь, дядя, а скажи-ка мне, вас тут вообще сколько?
— На вас троих хватит, — отвечает из-за плетня кто-то невидимый. — Так что милости просим. Нехорошо гостям заставлять хозяев ждать.
Карел оглядывается назад, на убегающую в лес тропку.
— Ускакать не успеете, — заверяет невидимый собеседник. — Вы на прицеле, а стрелки у меня хорошие. Заезжайте. Да, руки на виду держите.
Карел не двигается с места. Спрашивает с ледяным спокойствием:
— Грабим, значит? Так с нас взять особо нечего. А что есть… ну, попробуйте!
— Ну что вы! — Их невидимый собеседник наконец-то выходит из-за плетня, становится в воротах. Поправляет зеленый с фиолетовым берет на седых волосах. Острые светло-серые глаза, впалые щеки… шпага и кинжал на кожаной перевязи. — Я барон Агельберт, капитан отряда королевских горных стрелков. В этих землях представляю короля. Данной мне властью принимаю вас на службу короне и зачисляю в отряд. Заезжайте. Я не привык повторять приказы дважды.
— Но мы… — неуверенно начинает Лека.
— Вы драпали! — Злой взгляд барона упирается Леке в глаза. — Когда вашему королю нужен каждый боец. Теперь у вас есть возможность искупить вину честной службой, и скажите спасибо, что я готов не выяснять, куда вы все-таки шли… путники.
Что-то в голосе капитана подсказывает Леке: дальше спорить опасно. Он дергает плечами и трогает коня.
— Ладно, поглядим, — сквозь зубы цедит Серый.
И трое друзей въезжают в ворота деревеньки, обернувшейся для них ловушкой.
Барон оглядывает всех по очереди, цепко и остро.
— Как звать, кто такие?
— Ваганты, — хмуро отвечает Карел. — Были то есть… Голодно в Корварене, вот и…
— Родные где?
Карел мотает головой.
— Нет у него, — встревает Серый. — Мы ведь к ним и ехали, к его родне то есть, а там — пепелище. А нас дома не ждут, без нас едоков хватает.
— Ясно, — тяжело роняет барон. — Звать как?
— Кар… Каспар то есть, но я привык, чтобы коротко.
— Серж.
— Лека.
— Оружие?
— У меня самострел есть, — бурчит Карел.
— Один на троих, — уточняет Серый.
— Ну хорошо, решим. Мы гномьи лазы ищем, шпаги могут оказаться полезней самострелов. Коней под навес, здесь они не нужны. — Барон показывает рукой куда-то в глубь деревни. — Седла, сумки и что там у вас еще… Дом, что рядом с колодцем, там у нас чердак пустой. Сена натаскаете, устроитесь. Но это после. Сейчас просто киньте там, что лишнее. Общий сбор, — барон вынимает из кармана часы, щелкает крышкой, — через четверть часа. При оружии. Одеяла, если есть, захватите с собой, ночевать в лесу будем. Не опаздывать. Здесь вам не лекции. Все ясно?
— Да, капитан, — за всех отвечает Серый.
Из-за утренней суматохи трудно понять, велик ли отряд, но что барон держит своих людей в кулаке, сомнений не вызывает. Пока отводили коней, то и дело натыкались на взгляды бойцов, однако ни один не отвлекся перекинуться словечком с новичками. Указанный капитаном дом оказывается в самой середине деревни.
— Не доверяет, — сквозь зубы бурчит Серый.
Лека передергивает плечами, говорит:
— Конечно. А ты бы на его месте?..
Карел швыряет сумки на дощатый пол чердака, ругается.
— Все нормально! — Лека приседает, выуживает из сумки свой «глаз совы», сует в карман. — Еще, может, и к лучшему, они ж на гномов охотятся, с ними еще быстрей найдем.
— Ну, найдем, и дальше что? Шпаги наши он углядел. Значит, присяга будет.
— Обязательно? — упавшим голосом спрашивает Серый.
— А то!
— А если отказаться?
— Измена. — И Карел выразительно чиркает пальцем по горлу. — А присягнем — воевать, как все. Потому что иначе — та же измена.
— Та-ак. — Лека смотрит на враз осунувшегося, словно потухшего Карела, и ледяной озноб бежит по хребту. — А скажи мне… ты должен знать. Присягают у вас королю или короне? Или стране?
— Одно неотделимо от другого. — Карел чуть заметно пожимает плечами. — Таргала и ее сюзерен.
— Так это звучит, да?
Хрипит внизу горн, неумело, невнятно, но Карел переводит, не задумываясь:
— Общий сбор. Ребята, вы простите…
Лека подходит к Карелу, хватает за плечи:
— Присягай. Присягай и ни о чем не думай. Все будет честно, я тебе обещаю.
И подталкивает к лестнице.
— А мы? — растерянно спрашивает Серый.
— Поверь мне, — с нажимом отвечает Лека. — Некогда объяснять. Просто поверь.
3. Барон Агельберт, капитан отряда королевских горных стрелков
Отряд перебирается через реку и двигается гуськом по каменистой пустоши, поросшей редким кустарником. Новобранцев барон поставил в середину. Сразу за Лекой топает давешний мужичина, временами бросает новичку короткие фразы. Лека отвечает, не оглядываясь.
— Меня можешь просто Кэл звать, но только если в бою. А так — господин десятник. Понял?
— Понял… господин десятник.
— Железкой-то своей хорошо машешь?
— Средне.
— А из самострела?
— Не пробовал.
— Эт плохо.
— Был бы я бойцом, господин десятник, давно бы дрался. А так… Сам понимаю, сколько с меня толку.
— Эт ты, парень, зря. Подучим, толк будет. Люди нужны.
Еще бы, мрачно думает Лека. Люди нужны, да. Вот только, если они не смогут найти гномов и договориться, не будет короне толку ни с них троих, ни с трех сотен последнего резерва — гвардии сэра Оливера. Свет Господень, как легко развалить страну и как трудно потом собрать осколки! И даже в самом лучшем случае Карелу все равно придется разбираться с империей… Интересно, если дойдет до столкновения, отец поддержит Таргалу или?..
— А вон, гляди, отвал — там у них прииск был. Долго выкуривали.
Тут уж Лека оглядывается:
— Я думал, у них под землей ходы. В одну нору залезть, хоть на том же прииске, — и разматывай до самого сердца?
— Шустрый, — вроде как даже одобрительно хмыкает Кэл. — Обрушат свод на голову, мало не покажется. Не, поверху — оно надежнее.
Перешли ручей — разноцветная галька и крохотные, сверкающие на солнце водопадики. Вскоре начался лес — густой, мрачный.
— Мохнач, — бросает десятник. — Гляди в оба.
Лека передергивает плечами. На пустоши было поспокойней. А здесь — незнакомые, бог весть что означающие лесные звуки, какие-то щелканья, тявканья, подвывания… поди угадай, мирное зверье или хищник, а то и вовсе нечисть какая! Рука сама ложится на рукоять ножа. Глаза шарят по сторонам, каждое колыхание темных еловых лап отзывается острым холодком тревожного предчувствия. Но время идет, ноги уже гудят, все-таки свои две — не конские четыре, мохнач раздается, редеет, отряд выходит на отлогую луговину, сбегающую к реке, и капитан командует привал. Лека почти без сил валится на траву.
