А. РОМАНЬКО
Глава 1. Роковое предзнаменование
В ночь с 10 на 11 июля 1830 года шесть индусов, сопровождаемые таким же количеством бахисов, в чью обязанность входило сменять первых каждые четверть часа, несли паланкин. Впереди процессии, медленно взбираясь по скалистой тропе, шел масалчий, или факельщик. Впереди был Бенарес и половина пути. Рядом с факельщиком шел молодой индус, почти ребенок — ему было не более четырнадцати лет — слабенький, маленького роста, с черными глазами, пристальный взгляд которых выражал ум и проницательность. Фигурка юноши четко выделялась на фоне всей группы и вполне олицетворяла собой бронзовую, грациозную флорентийскую статуэтку.
В десяти шагах от паланкина верхом на худой, но сильной лошади следовала оригинальная личность, страшно гримасничавшая при каждом толчке. Внешне это был типичный англичанин, терпеливо сносящий все тяготы нелегкого похода. Но мы имеем в виду не чистокровного аристократа, а карикатуру на англичанина, особенно популярную на провинциальных сценах Франции. Густые рыжие волосы обрамляли красное, старательно выбритое лицо, на котором отчетливо выделялись густые клочкообразные брови. Белый, сильно накрахмаленный галстук еще отчетливее подчеркивал кирпичный цвет лица. Костюм англичанина состоял из черного сюртука и брюк, длинных штиблет, доходивших до колен. Войлочная, с узкими полями шляпа, надетая на затылок, дополняла странный, чрезвычайно неудобный для путешествия под палящим солнцем Индии наряд.
Прошедший день выдался жарким, ночь же была темной: большие черные облака плотно закрывали серебряный диск луны. Ни одного дуновения ветра не освежало атмосферу, казалось, буря приблизилась и вот–вот раздадутся первые удары грома. На горизонте время от времени вспыхивали зигзаги молний, но они не могли осветить непроницаемую темноту.
Крутая, узкая и всеми забытая дорога извивалась между скалами, нагроможденными в страшном беспорядке, среди широких и колючих листьев кактуса, увенчанных ярко–пунцовыми цветами.
Носильщики, едва дыша и изнемогая от усталости и невыносимой жары, продвигались с большим трудом. Факел, время от времени поливаемый маслом, скупо освещал белые и красные тюрбаны бахисов, придавая небольшому каравану фантастический вид.
Оригинальный и даже комический оттенок всей картине шествия придавал господин в белом галстуке и черном сюртуке, сидевший на низкорослой лошади, которая плелась позади всех.
Караван достиг самой верхней части гористой и трудной дороги, по которой поднимался уже более трех часов. В этом месте находилась широкая площадка, ограниченная огромными валунами и крутыми обрывами.
Восхождение завершилось, теперь предстоял спуск. Носильщики остановились. Рука, обтянутая лайковой перчаткой, отдернула занавески паланкина, и тут же раздался звучный молодой голос:
— Казиль! Подойди сюда, мой мальчик, я хочу с тобой поговорить. — Эти слова были произнесены по–английски.
Молодой индус, которого мы сравнивали с бронзовой флорентийской статуэткой, тотчас приблизился к господину и спросил также по–английски с легким гортанным акцентом, не лишенным, впрочем, гармонии:
— Что угодно господину?
— Почему мы остановились?
— Господин, восхождение на гору было трудным… бахисы выбились из сил и теперь отдыхают…
— Далеко ли до Бенареса?
— Шесть часов ходьбы…
— Значит мы прибудем туда с восходом солнца?
— Да, господин, если только гроза не остановит нас на дороге.
— А ты думаешь, что скоро начнется гроза?
— Боюсь, что да.
В тот же момент, словно подчиняясь заклинанию демона бури, небо пронзила яркая молния, а за нею последовал сильный, оглушительный удар грома, грозно повторенный горным эхом.
— Голос Шивы! — прошептал молодой индус, склонив голову и торопливо прижимая руки к груди. Остальные индусы упали на землю, а худая, с длинной гривой лошадь рванулась в сторону, едва не выбросив всадника из седла. Путешественник, находившийся в паланкине, вскрикнул.
— Вы слышали, господин, — прошептал Казиль, — гроза приближается…
— Нам нужно торопиться, — вымолвил англичанин, — вели носильщикам продолжать путь, больше нигде не останавливаясь.
Казиль сказал несколько слов на местном наречии, и носильщики поднялись с земли, намереваясь двигаться дальше. Однако яркая вспышка молнии, а затем глухой удар грома превратили весь небесный свод в одну громадную наковальню. Раздался второй удар грома, и всплеск молнии был настолько близким, что путешественники снова попадали на землю. Поднялся сильный порывистый ветер, сопровождаемый таким проливным дождем, что казалось, небо разверзлось для нового потопа.
Человек в черном спрыгнул с седла и, держа лошадь под уздцы, приблизился к паланкину. Распростертые на земле бахисы испуганно поднимали головы, били себя в грудь и торопливо выкрикивали какие–то молитвы, желая смягчить гнев рассвирепевших богов.
— Чего они ждут? — спросил англичанин.
— Господин, — ответил Казиль, — мы не можем идти дальше.
— Почему?
— Гроза не утихнет всю ночь.
— Какое нам дело до грозы! Если мы не можем ее избежать, то остановка не защитит пас пи от грома, ни от молнии! Вперед, в дорогу!
— Господин, это невозможно!
Англичанин сделал нетерпеливый жест.
— Через несколько минут, — продолжал молодой индус, — горная дорога станет непроходимой, ее размоют дождевые потоки. Если мы не повернем назад, то будем смыты водой и разобьемся о скалы.
— Ничего себе перспектива! — воскликнул англичанин и рассмеялся. — И хотя она неутешительна, но, по крайней мере, не требует возражений. Что скажет об этом мой бедный Стоп?
Последние слова были адресованы человеку в черном, молча стоявшему возле паланкина. Человек, к которому обратился господин, почтительно снял мокрую шляпу и ответил гнусавым комично–грустным голосом:
— Ах, ваша светлость! Я говорил и говорю, что Индия — проклятая страна! Мои волосы, мои бедные волосы, которые хорошенькие девушки Нортумберланда сравнивали с цветом спелой ржи, поседеют раньше времени! Как хорошо нам было в вашем доме в Аусбюри! Я спрашиваю себя: зачем, ваша светлость, оставив милую Англию, поехала в такую даль, в эту забытую всеми богами землю, взяв меня с собой!
— Ты мог бы не ехать! Я же предлагал тебе остаться дома… Ты свободно мог принять любое решение.
— Совершенно верно! Я был абсолютно свободен, как и всякий подданный веселой Англии, но ваша светлость хорошо знает, что если вам потребуется пройти через огонь, а это, я чувствую, непременно произойдет, или через воду, как сейчас, то можете рассчитывать на меня: я буду рядом! Однако тень имеет право жаловаться, и я пользуюсь этим правом…