- Если никто не осмелится бросить вызов чудовищу, пожирающему народы и земли, то тысячи павших героев останутся неотмщенными, и некому будет защитить честь женщин и свободу детей прежде вольных племен, когда враг ступит в их дома и будет грабить, разорять, насиловать и порабощать! Все - от легендарных пращуров - Богов до еще нерожденных поколений! - с надеждой взирают на тех, кто должен сражаться сегодня: чтобы нечеловеческая рука не сорвала древних стягов, прежде не знавших поражений: Чтобы не были осквернены святыни Рода и могилы отцов: Чтобы не были опозорены наши Боги, покровители войны и труда, озер и рощ, чтобы не был на место светлой, родной веры водружен страх рабов перед господином: Сражайтесь! Это - ваш долг! Это твой долг.
Два стражника с отвращением разглядывали лежащего у их ног грязного, покрытого кровью варвара. Он глухо стонал, время от времени принимаясь что-то бессвязно шептать. Один из вампиров сперва толкнул пленника древком копья, затем - пнул сапогом, но тот даже не дернулся. Второй стражник с усмешкой хлопнул первого по плечу:
- Ему незачем было надевать ошейник! От таких ран люди не оправляются. Пойдем проверим остальных - этот вряд ли доживет до казни.
Второй кивнул, и, поворачиваясь к двери, добавил:
- А жаль! Чем больше этих дикарей будет прелюдно обезглавлено и сожжено, тем меньше холопов будет задумываться о "свободе".
А за несколько лет до пленения повелителем вампиров вождя пиктов произошло вот что.
Светозар опустился на колено и коснулся пальцами примятой зверем травы. Вот здесь олень остановился - что его встревожило? Охотник почти воочию увидел, как лесной красавец замер, тревожно принюхиваясь, готовясь каждую секунду сорваться с места или дать отпор врагу, затем понял, что опасности нет, продолжил свой путь: Можно было бы попытаться преследовать зверя, но вряд ли эта затея могла увенчаться успехом без собак. Да и солнце заметно клонилось к горизонту - пора было возвращаться.
Впрочем, поводов обижаться на Лесного Хозяина не было. Хотя Светозар и не подстрелил сегодня дичи из своего лука, расставленные прежде силки обогатили его охотничий мешок, а значит - вернуться засветло будет не стыдно. Напротив - он знал множество историй о том, как Лес наказывал жадных охотников, не желавших довольствоваться тем, что позволили взять из своей бесценной сокровищницы Покровители Жизни. Конечно, пора отправляться в обратный путь, попрощавшись с Лесом.
Но в то же время что-то мешало Светозару просто повернуться спиной к чащебе, лицом - к пути домой, да и пойти себе легким и быстрым шагом. Как будто легкий ветерок или листья шептали, что он должен сделать еще что-то, очень важное, возможно - самое важное из всего, ранее сделанного. Пришло осознание того, что рядом - совсем близко! - находится кто-то, кому нужна помощь. Охотник сделал несколько шагов в сторону от тропы... и явственно услышал тихий, но отчаянно горестный плач.
Сначала Светозар решил было, что плачет ребенок. Он раздвинул ветви перед собою и обнаружил огромный ствол рухнувшего дуба. Упал лесной старейшина день или два назад, и трудно сказать - червь ли подточил его сердце, осилил ли в яростной битве налетевший ветер (что было сомнительно - прочие деревья, кроме задетых ветвями при падении, остались невредимыми) или оборвало длительную агонию время. Ясно было одно - невероятно древнее, мертвое дерево в то же время не внушало ни почтения, ни восторга, подобно иным почитаемым язычниками своим братьям. Вот страх - дело другое. Какая-то слепая злоба, ненасытная зависть так и читались и в непривычном черном цвете древесины, и в хищно разведенных, словно в последнем усилии утащить с собою живых, ветвях. Подобная аура окружает любое неудачное, испорченное дитя Матери-Земли и Отца-Неба, будь то "злое" дерево, бешеный зверь или завистливый, жадный и жестокий человек. Светозар огляделся, и окрестности многое сказали острым глазам охотника.
Много столетий назад пало в землю семя, из которого позднее вырос дуб. Он принадлежал к древней и гордой породе деревьев, в ту далекую эпоху безраздельно властвовавшей на всех континентах. Ему суждено было стать частью великого Леса, дать потомство, преумножая род. Но маленький дубок, сперва - совсем неотличимый от соседних, быстро превратился в могучего гиганта, заслонявшего небо. Его длинные корни тянулись все дальше, впиваясь в землю, чье плодородие было заслугой бесчисленных поколений предков, высасывали все ее соки - не потому, что дерево-великан было вечно голодным, а просто так-из жадности, если деревьям ведомо это чувство. Соседи, и в первую очередь - братья дубы, горбились, сохли, и либо умирали, либо становились бессильными калеками. Лишь бледные уродцы да чахлая травка, словно оттеняя "величие" чудовищного дуба, жалко кланялись господину, отнявшему у них корнями - пищу и кроной - солнечный свет. Даже звери и птицы избегали владений "злого дерева", и потому здесь не бывали и охотники вроде Светозара.
Бесконечность по людским меркам этот дуб правил окрестностями. Он многое повидал, но презрение ко всему окружающему мешало ему с интересом наблюдать за происходящим. Высыхали и вновь появлялись внизу болота, сменяли друг друга обитатели леса, гремели битвы между человеческими племенами, приходившими с юга и запада. Но черному, как его полуосознанные мечты, дереву не было дела до происходящего. Лишь Солнце вызывало в нем смутную зависть, но тщетно тянулись ввысь когтистые растопыренные ветви - всякому злу положен свой предел. И вот однажды старый дуб почувствовал приближение смерти.
Задушивший, уморивший голодом своих братьев и детей великан долго не хотел сдаваться. Хотя такова, в сущности, участь всех злодеев - силы мрака и разрушения, долгие годы бывшие их послушным оружием в борьбе за власть и богатство, неожиданно оборачивались хозяевами, и приходили уже за самими исполнителями своей воли. И приходили именно тогда, когда те успевали понять - обрекая себя на вечную борьбу во имя мрачного величия и темного господства, живые существа теряют нечто иное - более дорогое для них, чем любой другой дар. Жизнь, которую дуб вытягивал из всех окрестностей, теперь незримо сочилась из его древесины. Все более мрачно, все печальнее разносился в ночи скрип полумертвого ствола и его черных ветвей под порывами ветров. Этот скрип напоминал скрип виселицы. И вот последняя капля жизни покинула древесину - великан погрузился в абсолютный мрак, лишь изредка прерываемый вспышками ярости.
Неожиданно Светозар снова услышал поскуливание - тихое, едва различимое. Он опустился на колени и заглянул под огромную, скрюченую временем и ударом о землю ветвь. И взгляд охотника встретился с другим взглядом, нечеловеческим - взглядом двух горящих желтым огнем глаз. "Помоги!" - столь ясно читалось в них, столько надежды было в этом молчаливом напряжении, что Светозар сразу вынул короткий поясной тесак и начал подрубать ветвь, поймавшую зверя в ловушку.
