Неожиданно Светозар снова услышал поскуливание - тихое, едва различимое. Он опустился на колени и заглянул под огромную, скрюченую временем и ударом о землю ветвь. И взгляд охотника встретился с другим взглядом, нечеловеческим - взглядом двух горящих желтым огнем глаз. "Помоги!" - столь ясно читалось в них, столько надежды было в этом молчаливом напряжении, что Светозар сразу вынул короткий поясной тесак и начал подрубать ветвь, поймавшую зверя в ловушку.
Работа заняла много времени, но наконец охотник отшвырнул последний кусок древесины и смог разглядеть спасенного. Им оказался волчонок - всего нескольких дней отроду, обессилевший от страха и голода. Почему-то он остался без матери и братьев, обреченный на верную смерть в одиночестве. Чудовищная ветвь дуба-великана с растопыренными острыми сучьями неминуемо сломала бы ему спину, если бы волчонок не забился в ямку по соседству, напуганный стремительно приближающейся сверху тенью и скрипом, напоминающим хохот. Однако самостоятельно выбраться на свободу он уже не мог, а в довершение всего ветвь все же задела его заднюю лапу, распоров мясо до костей. Жить волчонку оставалось еще лишь несколько часов. Если бы не Светозар.
Охотник протянул руки к спасенному, и тот инстинктивно потянулся навстречу. И тут Светозара обдало невероятным, замогильным холодом - он ясно ощутил поблизости чье-то незримое присутствие. Нет, это не были добрые духи Леса или просто спрятавшиеся живые существа, это было нечто озлобленное и жестокое, напоминающее расплывчатые темные образы наших кошмаров. "Злое Дерево" не хотело отдавать свою последнюю жертву! "Оставь его мне, Человек!" - ясно приказывала бессмертная сущность мертвого дуба - "Оставь! Я запущу в разлагающуюся плоть свои мертвые сучья, и быть может - вскоре среди костей волчонка появится новый дубовый росток?.. Не лишай меня последней добычи, Человек. Не переходи дорогу Силам Ночи, бесконечно более могущественным, чем выдуманные вами Боги!"
Светозар поднял искалеченного звериного детеныша на руки и бережно понес прочь от страшного мертвого дерева, стараясь не тревожить раненую лапу. За спиною он ясно уловил немой вопль издыхающего дуба, проклинающего все живое.
Так впервые встретились лицом к лицу антиприродная Сила Тотального Разрушения и молодой охотник из племени лужан.
Нечего морду кривить! Давай шевелись, смутьян! С тобой будет заперт предводитель истребленных нами северных дикарей, и если он за эту ночь сделает тебя бабой, мы особенно горевать не будем!
Рингалл окончательно пришел в себя и с трудом повернул голову на голос. Тяжелая дверь узилища была приоткрыта, и свет факелов резал гноящиеся, привыкшие к мраку глаза пленника. Сколько времени он уже провел тут? Странно, что его еще не казнили. Хотя еды Рингаллу тоже не носят. Может быть, Хейд вздумал уморить вождя пиктов голодом?.. Зачем это ему?
Тем временем невидимые стражники впихнули в каменную коробку какого-то человека. Секундой позже тяжелая дверь захлопнулась, и узилище погрузилось в темноту, едва пронизываемую жалкими лучиками света из пяти маленьких отверстий у самого потолка. Человек приподнялся на руках, ожидая, когда привыкнут глаза, затем подполз к самой дальней от Рингалла стене и сел, оперевшись о нее спиной. Когда-то ученик жреца, после - менестрель, а ныне - пленник всемогущего императора, насмешник, бродяга, смутьян и бунтарь Вальгаст из Винденны не ожидал ничего хорошего от грязного варвара, пусть и не подавашего признаков жизни.
С детства обладавший склонностью к сочинительству песен и цепким умом, Вальгаст должен был стать жрецом Небесного Господина, почитавшегося к Закату от Русколани с тех пор, как воины Хейда разрушили капища древних Богов и убили старейшин и магов. Надобно добавить, что повелитель вампиров ввел для подвластных народов общую религию, почитавшую за добродетель страдание и покорность господам (т.е. захватчикам) и обещавшую посмертное воздаяние в виде волшебного сада, полного всех мыслимых наслаждений. Судьей, которому и предстояло разделить людей на достойных войти туда и всех прочих, и был Небесный Господин, или Творец, т.к. якобы именно он, согласно новому вероучению, создал мир. Почему мир был создан именно таким, нельзя ли что-то изменить, да и вовсе - так ли все на самом деле - особенно никто не распрашивал, так-как за спиною учащих смирению жрецов маячили пыточные застенки, окровавленные копья и пламя костров. Вера в Небесного Господина и его Сад Счастья все перевернула с ног на голову: уродство почиталось выше красоты, слабость - выше силы, нищета - выше богатства, глупость - выше знания, одним словом - чем менее счастлив был человек при жизни, тем больше шансов было у него насладиться после смерти. Некоторые фанатики новой веры порывались было объявить пороком любовь и деторождение, но тут уж возмутился сам Хейд: рабы были ему необходимы. Другое дело, для удержания в узде этих рабов требовались красноречивые и искренне преданные вере жрецы.
Все предвещало Вальгасту блестящую карьеру в иерархии священнослужителей. И каково же было удивление его наставника и родителей, когда в пятнадцать лет юноша начал выказывать сомнения не просто в иных положениях своей веры, но в самом существовании Небесного Господина! Более того, он начал складывать возмутительные песни о древних языческих Богах и диких предках - варварах, сражавшимся друг с другом и с войсками великого императора Хейда! Кончилось все самым обычным доносом наместнику повелителя вампиров, и несостоявшемуся жрецу пришлось спешно бежать из родного дома, хитростью заманив в сарай и заперев там стражников, явившихся за ним. Началась жизнь бродяги-барда, полная неожиданностей и приключений. Не смотря на жесткий диктат жрецов Небесного Господина и воинов императора, оставалось немало людей, в душе не смирившихся с положением рабов. Они-то и давали кров Вальгасту, делились с ним жалкой пищей неимущих, смеялись над его шутками, угрюмо подпирали щеку кулаком, слушая его бунтарские и героические песни: Постепенно слава менестреля обогнала его самого. Вальгаст стал своим для немногочисленных, но сплоченных и храбрых отрядов "вольных стрелков", уходивших в леса от поборов и непосильного труда. Баллады о павших борцах за свободу придавали сил даже тем, кто ни разу не видел самого Вальгаста! Что ждет его теперь - костер, плаха, голодная смерть в подземелье, долгие часы пыток?
Рингалл приподнял голову, чтобы получше разглядеть товарища по несчастью. Зазвенела цепь, менестрель вздрогнул и невольно бросил испуганный взгляд на варвара. Лет Вальгасту явно было не больше двадцати, большие голубые глаза и вьющиеся золотистые волосы делали его похожим на сказочного принца, вот только кровоподтеки и изорванная одежда мало гармонировали с таким обликом, дополняемым излишней худобой. Разумеется, ему было не по себе рядом с вождем пиктов, даже после нескольких дней заточения представлявшим собою гору мускулов, увенчанную гордо посаженной головой с волевым подбородком и гривой спутанных, грязных волос. Однако менестрель справился с внутренней неуверенностью, вновь прислонился спиною к стене и запел. Голос у Вальгаста был на удивление мощным и мужественным, и хотя Рингалл не понимал слов, общее настроение было очевидно:
