Ознакомительная версия.
Как бы то ни было, сына Василий не увидел, но призрак этого мальчика всегда стоял перед его глазами. У Фроловских (Покровских) ворот князем была построена обетная церковь Георгия Победоносца, она не сохранилась. Покровскому монастырю, где жила старица Софья, неожиданно подарены села… А еще есть запись во вкладной книге ростовского Борисоглебского монастыря о поминании князя Георгия Васильевича 22 апреля. Но кроме сына Соломонии, ни одного князя с таким именем тогда не было, младший брат Ивана Грозного Юрий (Георгий) родился позже и осенью, а не весной. Подсчеты же показывают, что сын Соломонии мог родиться примерно в середине апреля, тогда он должен быть наречен Георгием в честь покровительствующего святого. Что-то подозрительно много совпадений…
Во-вторых, в новом браке у князя тоже долго не было детей. Лишь после четырех лет Елена Глинская забеременела и 25 августа 1530 года родила долгожданного наследника. Его торжественно крестили в Троицком соборе и нарекли Иоанном. Это будущий царь Иван IV, которого мы знаем как Грозного. В ночь рождения княжича над Москвой и над большей частью Руси бушевала страшная гроза, природа словно предупреждала, что в мир пришел непростой ребенок. К сожалению, так и получилось. Злые языки в Москве утверждали, что подлинный отец княжича вовсе не Василий, а кто-то другой, например, фаворит княгини Иван Федорович Телепнев-Оболенский по прозвищу Овчина. Но, конечно, при князе сказать такое вслух никто бы не решился, если только не был самоубийцей. Василий очень гордился первенцем, а затем и вторым сыном Юрием, рожденным незадолго до его смерти. Князь не узнал, что младший княжич уродился глухонемым…
* * *
– Чего ты хочешь? – Старица выглядела усталой, ей, видно, надоели расспросы и выведывания. Соломония очень умна и хорошо понимала, чего ради приехала к ней новая княгиня. А Елена сама не знала, как спросить про тайное. В Москве упорные слухи, что старица Софья в монастыре сына родила, мол, потому и не хотела добром постриг принимать, что уже была тяжелой. А куда тот сын девался?
Старица в черном одеянии и возрастом Елене в матери годится, а рядом не поставить, куда как хороша. Ее красота не такая, как у Глинской, с Елены смой все ее румяна да белила, насурмленые брови сотри, и поблекнет красавица, а Соломония и в годах немалых, и живет затворницей, но румянец свой на щеках, даром что черным платом прикрывается. И брови вразлет, подрисовывать не надо. Только грусть в глазах неизбывная, но грусть эта притягивает. Телепнев невольно залюбовался, заметь это Елена, было бы несдобровать, но та видела только ненавистную соперницу, про которую все углы во дворце и улицы в Москве то и дело напоминали!
– Ты… сына родила?..
Глаза Соломонии насмешливо сверкнули, она вдруг расхохоталась прямо в лицо Елене:
– И ты родишь. Да только такого сына, у которого руки по локоть в крови будут! Которого не я одна, вся Русь проклянет на веки вечные!
Княгиня отшатнулась, в ужасе раскрыв глаза, замахала руками:
– Что говоришь-то?!
Старица продолжала смеяться:
– А мой сын твоему всю его проклятую жизнь покоя не даст!
Елена выскочила из кельи так, точно за ней гналась нечистая сила. Следом бросился Телепнев. Едва сумев догнать княгиню на выходе из монастырского дома, он потянул ее в сторону, шепча с присвистом:
– Куда ты, не туда же… Задним двором надо, чтоб не заметили…
Елена опомнилась, надвинула темный плат пониже и поспешила в небольшой каптан, дожидавшийся прямо у заднего крыльца. Все это молча, но тяжело дыша от ужаса услышанного. Она даже не оглянулась на стены монастыря, когда выезжали из ворот, и почти до самого Владимира молчала.
Молчал и Телепнев. Он хорошо понимал, что, если только Елена не сумеет сдержать себя при князе и хоть единым словом проговорится о том, что была у старицы Софии, ему не миновать беды. Великий князь за потворство такой поездке по голове не погладит, скорее, ее будет не сносить. Но что он мог? Возражать княгине или поведать о ее неожиданной просьбе Василию? Князь суров, не посмотрит на то, что сам Телепнев ни при чем. Но и помогать Елене сейчас ох как опасно.
Уже одно то, что княгиня без мамки, без боярынь, всегда крутившихся вокруг, оказалась наедине с мужчиной (не считать же охраной возницу с кнутом в руках!), грозило им обоим удавкой на шеях. И за меньшие провинности отправляли на тот свет княгинь или бояр. Когда князь Василий в долгой поездке по монастырям отлучился на несколько дней, оставив жену с многими сопровождающими во Владимире, Елена вдруг потребовала от Телепнева тайно съездить в Покровский монастырь в Суздале. Непонятная настойчивость Елены заставляла холодеть сердце Овчины Телепнева, сама она почему-то об опасности не думала, будто точно знала, что никто не догадается об ее отсутствии в ночное время. И впрямь уехали и приехали незаметно для всех, даже самых ближних, кроме, конечно, мамки. Захариха оставалась в княжьих покоях, чтобы в случае чего отвести беду. Как она могла отвести, о том почему-то не думалось.
Снег блестел под луной, звезды безразлично смотрели с небес на несущийся возок и задумавшихся людей в нем. Где-то далеко залаяла собака, к ней присоединилась еще одна. Дальний лай в ночной тишине отозвался в сердце Елены ноющей тоской. Что-то будет с ней?.. Стоило ли подчиняться судьбе? Но что она могла? Это в Литве девушку спросят, пойдет ли замуж, а здесь, на Руси, никто интересоваться не станет, дочь должна выполнять волю отца, а если его нет, то матери или дядьев. Дядя Михаил в темнице, а мать Анна Глинская решила, что Елена должна стать великой княгиней!
Молодая женщина скосила глаза на своего спутника, а он женился бы, будь она просто княжной Глинской, а не княгиней Еленой? И вдруг поняла, что не очень в этом уверена. Сам Иван Федорович думал немного о другом.
Телепнев вспомнил свои сомнения о рожденном Соломонией в монастыре сыне князя Василия. Рад был бы не верить, да вот после того, как несколькими словами перекинулся с монахиней, что им помогала, поверил. Рожала бывшая княгиня, был такой ребенок. А куда делся – о том никто не знал. Вроде похоронили младенца, могилка есть, только есть ли в той могилке ребенок или она пуста – кто же сказать может? Если жив этот мальчик, то покоя Елене не будет никогда. А если Соломония попросту обманывает и сына не было, то… князь и впрямь бесплоден?! Но тогда Елену ждет судьба Соломонии и много скорее, чем первую жену Василия. Этого Ивану Федоровичу совсем не хотелось. Красавец вздохнул, куда ни кинь, всюду клин. Княгиня расценила вздох по-своему, словно очнулась, схватила возлюбленного за руку, горячо зашептала:
Ознакомительная версия.
