Ознакомительная версия.
– Не верю я ей, не верю! И что сына родила, тоже не верю!
– Верь не верь, а сомневающиеся всегда найдутся. Тебе своего скорее родить надо.
На глазах Елены выступили слезы отчаяния:
– Как?! Господь благословения не дает! Уж как молю! – Она уставилась на мелькавшие по сторонам дороги кусты и деревья, кусая тонкие губы, возок ехал быстро, торопились, чтобы долгого отсутствия никто не заметил, потом снова повернулась к своему советчику: – Скажи, что делать? Не то и мне так вот в келье сидеть, годы-то идут! Как она смогла родить? Волшебством каким все же? Не зря же судили за колдовство.
Отчаяние княгини тронуло Телепнева, но сейчас он не стал утешать, не до того, напротив, схватил за руку, сильно сжал, зашептал на ухо так, чтобы возница даже случайно не услышал:
– Коли царь бесплоден, то от кого другого роди!
Елена шарахнулась от Телепнева к самой стенке каптана, замахала руками, закричала, но шепотом:
– Что ты?! Что говоришь?! Как я могу?!
Он снова приблизил губы к ее уху:
– Не кричи, сначала обдумай, что сказал. Так, чтоб никто не догадался, чтоб знала только ты. Даже на исповеди молчи!
– Грех это.
– Другое невозможно, коли не родишь, так и сама в монастырь уйдешь… – Он хотел было добавить, что и других за собой потянет, но не стал. Сейчас Елену меньше всего интересовали другие.
Они уже подъехали к воротам Владимира, там каптан ждал оставленный человек, споро открыл половину дальних въездных ворот, пропустил и сразу закрыл обратно. Все это время Елена сидела, спрятавшись в глубь возка и закрывшись платом до самого носа, хотя что можно было увидеть сквозь плотно задернутые занавески? Телепнев тоже надвинул шапку на глаза и постарался не высовываться. Ох, не доведет до добра дружба с княгиней!
Вдруг Елена зашептала:
– А ну как дите на того другого похожим будет? Тогда и монастырь раем покажется.
Из этих слов Телепнев понял, что мысль княгине в голову все же засела. Кивнул:
– Я подумаю о том.
Больше говорить было некогда, подъехали. Так же тайно, как въезжала в город, княгиня пробралась в княжий терем, а там в свою ложницу, где ночевала. Никто из многочисленных боярынь, сопровождавших молодую княгиню во Владимир, не должен даже заподозрить, что она куда-то уходила ночью, воспользовавшись отсутствием мужа, иначе беды не миновать. Негоже княгине без мужа куда-то ездить. Ближняя мамка кивнула, успокаивая:
– Никто и не заметил…
«Хорошо бы», – вздохнула Елена. У нее из головы не выходили слова Телепнева.
И только позже, почти сомкнув веки в сонном тумане, она вдруг вспомнила о словах Соломонии и в ужасе села на ложе. Подскочила мамка Захариха:
– Что, голубка моя? Чего ты всполошилась?
А княгиню затрясло от воспоминаний, она разрыдалась, уткнувшись в теплое плечо женщины, не в силах сказать, почему плачет. Никто не должен знать, где она была и что слышала, никто! Захариха, считавшая, что Елена ездила тайно помолиться о рождении наследника, гладила ее по голове, перебирала волосы, успокаивая:
– Успокойся, ясынька, успокойся. Услышит Господь твои молитвы, будет у тебя сын…
Княгиня залилась слезами еще пуще. Мамка подумала о том, куда ездила ее княгиня. Наверное, в Покровский монастырь, там церковь Зачатия есть. Невелика, а все же многим моление там помогало. Только чего же было ночью-то ездить? С другой стороны, днем увидят, пойдет молва, что и молодая княгиня, как прежняя, бесплодна, тоже дитя себе выпрашивает, и так уж многие намекают, что который год пустой ходит. И вдруг рука Захарихи замерла. Она сообразила, что в Покровском монастыре живет старица София, бывшая великая княгиня Соломония, отправленная мужем в обитель ради женитьбы на Елене! Вспомнила и то, что сказывали, мол, она там сына родила!
Мамка даже отстранилась от Елены, зашептала:
– Да ты не у Соломонии ли была?
Этот шепот добавил ужаса в душу Елены, она вопреки предупреждению Телепнева кивнула, все так же заливаясь слезами:
– У нее…
– Зачем?!
– Хотела знать, правда ли, что она сына родила от князя?
Захариха перепугалась не на шутку, такая поездка могла стоить головы многим.
– Куда тебя понесло! – с досадой всплеснула она руками. – Никому о том не говори! Молчи, слышишь, и князю молчи, и на исповеди молчи!
Елена закивала:
– Знаю, и Иван Федорович о том же говорил.
– Вот этот Телепнев! Не доведет он тебя до добра! – Досада душила мамку. – Знала бы, поперек порога легла, чтоб не уговорил тебя туда ехать!
Княгиня сквозь слезы бормотала:
– Да и не уговаривал он, это я…
Захариха глубоко вздохнула, она была не из тех, кто долго переживал о сделанном. Чего уж, сделанного не воротишь. Поинтересовалась:
– Узнала что?
Этот переход от укоров и причитаний к простым словам был настолько неожиданным, что Елена непонимающе уставилась на мамку:
– О чем?
– Ну… про сына…
– А… да, был сын… Только… она мне сказала, что и я рожу… – Княгиня не договорила, слезы снова брызнули из глаз во все стороны. Захариха принялась утешать:
– Не плачь, не то завтра глаза красные будут и нос тоже. Наш государь приедет, что мы ему скажем? Почему плакала? Скажем, что скучала без него княгинюшка, вся слезами от тоски сердечной изошла…
Поглаживания и тихий спокойный голос сделали свое дело, Елена чуть успокоилась. Но стоило вспомнить пророчество Соломонии, как рыдания потрясли ее тело снова.
Захариха, разобрав наконец, что предрекла сопернице бывшая княгиня, сначала замерла, но потом замахала руками:
– Ну вот и хорошо! Что же плакать? Сына родишь, наследника князю…
– А то, что он… кровь… проклятие… – Рыдания не давали говорить связно.
Мамка тяжело вздохнула:
– И-и, милая… У кого ж из правителей крови-то на руках нет? У всех есть, без того власти не бывает. А проклятья… их и снять можно…
Через некоторое время, успокоившись, Елена рискнула пересказать Захарихе и свой разговор с Телепневым на обратном пути. Та тяжело задумалась, не хотелось признаваться, что и сама о таком мыслила, да не знала, с какой стороны подступиться.
– Который год уж вместе живем, а дитя все нет и нет… – Елена словно оправдывалась за свои мысли даже перед мамкой. Было страшно, ведь теперь она в руках у этой старой женщины, доверила ей свои самые сокровенные и страшные мысли. Но кому еще доверить? Одна она, точно сирота, с матерью и не знается, только вот Захариха да еще Иван Телепнев.
– Грех это, но только прав твой Телепнев, нельзя тебе иначе. Сама уж думала, что не зря у князя с прежней женой столько лет детей не было. Может, она и колдовством родила, да только тебе в том помощи нет. Тебе колдовством нельзя, не то и в монастырь не отправят, на площади сожгут. Значит, остается другим путем.
Ознакомительная версия.
