Много веков назад этруски заселили Центральную Италию, но пришли они с востока. Следы их цивилизации попадались в Малой Азии, но легенда утверждала, что они явились из каких-то гораздо более дальних мест. Из тех, откуда пришел Митра. Не многое так уж волновало Тарквиния, но эта легенда — больше всего. Уже много лет он искал сведения о прошлом этрусков, но добился очень малого. И только здесь, на востоке, непроницаемый туман времени вроде бы начал понемногу рассеиваться. А это значило, что Олиний был прав — в очередной раз. Старик предсказал ему, что он сможет узнать больше, совершив путешествие в Парфянское царство и за его пределы.
— Обычно в храм Митры допускается только тот, кто верует в него, — провозгласил Пакор. — Нечестивцы караются смертью.
Все мысли о возможном открытии истоков происхождения этрусков вылетели из головы Тарквиния. Он невольно поморщился. Впрочем, каждое слово о Митре и поклонении ему давало лишний шанс выжить.
— Тебе дозволено войти, чтобы ты мог предсказать будущее мне и всему Забытому легиону, — продолжал Пакор. — Если я распознаю в твоих словах неправду, ты умрешь.
Ни одна черта не дрогнула на лице Тарквиния. Он продолжал молча смотреть на командира, ведь тот еще не закончил.
— Но перед этим, — чуть запнувшись, проговорил Пакор и перевел взгляд на Ромула и Бренна, — умрут твои друзья. Умрут медленной и мучительной смертью. А ты будешь на это смотреть.
Тарквиния захлестнул гнев, но он и этого не выдал, а лишь твердо посмотрел Пакору в глаза. Через несколько мгновений парфянин отвел взгляд. Какая-то сила у меня все еще остается, подумал гаруспик, но мысль эта вызвала ощущение, похожее на привкус пепла в пересохшем рту. Сейчас все преимущества были на стороне Пакора. Если только боги не ниспошлют гаруспику какое-нибудь достойное внимания откровение в храме Митры, то все они вскоре погибнут. И зачем он настоял, чтобы его друзья отправились нынче вечером вместе с ним? Вот самый маловажный из вопросов, которые он хотел бы задать богам. Собственная участь мало заботила Тарквиния, но совесть уже терзала его. Неужели и храбрый великан Бренн, и Ромул, молодой человек, которого он полюбил как сына, должны будут поплатиться за его промахи? Они познакомились спустя несколько дней после того, как завербовались в армию Красса, и вскоре крепко подружились. Тогда Тарквиний безошибочно предсказывал будущее, и друзья полностью доверяли ему. После первого разгрома при Каррах, когда единственным путем к спасению казалось бегство под покровом ночи, они доверились его решению и остались с ним, слепо связав свои судьбы с его будущим. И до сих пор то и дело обращались к нему за советом. Их жизни не могут оборваться здесь и сейчас, едва ли не с отчаянием подумал Тарквиний. Так не должно случиться.
— Да будет так! — отозвался он, повысив голос и постаравшись, чтобы в нем слышались нотки, звучавшие в важнейших из его предсказаний. — Митра подаст мне знак.
Ромул и Бренн резко повернули головы, и Тарквиний увидел, что лица обоих озарила надежда. Особенно Ромула. Почему-то Тарквинию от этого стало легче.
Пакор осклабился, будто предвкушая что-то приятное.
— Следуй за мной, — приказал он, поставив ногу на первую ступеньку.
Без малейшей заминки Тарквиний шагнул следом.
Сопровождал их лишь один могучий воин, личный телохранитель Пакора. В правой руке он держал обнаженный кинжал.
* * *
Стражники рассредоточились по площадке; факелы они воткнули в специально сделанные когда-то для этого отверстия в булыжниках. В круглом кострище лежали довольно свежие головешки, значит, или парфянские воины, или кто-то другой были здесь недавно. Ромул никак не мог опомниться после неожиданного исчезновения Пакора и Тарквиния. Прямоугольные плиты он заметил, но не сразу понял, что они обрамляли проход. Теперь, когда площадку осветили, Ромул увидел вырезанные в камне рисунки по обеим сторонам отверстия. Его охватило волнение; только сейчас он начал понимать, где оказался. Возле храма. Храма Митры.
И Тарквиний, похоже, не сомневался: внутри ему что-то откроется.
Охваченный стремлением узнать больше, юноша шагнул к входу, намереваясь войти в храм вслед за гаруспиком, но сразу полдюжины парфян преградили ему путь.
— Никто больше туда не войдет, — громыхнул один из них. — Храм Митры — святое место. И таким, как ты, там делать нечего.
— В глазах Митры все равны, — храбро ответил Ромул, вспомнив разговор с Тарквинием. — К тому же я воин.
Его слова немного смутили парфянина.
— Кому входить туда, решает командир, — так же резко сказал он после небольшой паузы. — Насчет вас двоих Пакор ничего не говорил.
— Так что же, нам просто ждать здесь? — осведомился Ромул, чувствуя, как его охватывает гнев.
— Совершенно верно, — подтвердил воин и шагнул вперед. Несколько его товарищей взялись за колчаны. — Все мы останемся здесь, пока Пакор не скажет, что делать дальше. Ясно?
Они смерили друг друга злобными взглядами. Хотя парфяне и легионеры уже не раз сражались бок о бок, о приязни между пленными и их победителями не могло быть и речи. И, как ясно чувствовали римляне, не следовало ожидать, что она возникнет в будущем. Ромул тоже не мог относиться к парфянам по-дружески. Ведь эти самые люди убивали его товарищей при Каррах.
Он почувствовал, как Бренн взял его за руку.
— Перестань, — спокойно произнес галл. — Не стоит.
Бренн вмешался в происходившее не раздумывая, чисто инстинктивно. За минувшие четыре года Ромул сделался ему дороже родного сына. С тех пор как судьба свела их, его собственная, пусть скорбная и страшная, жизнь сделалась как будто легче. Благодаря Ромулу у него появилась причина жить. Ромул же, которого Бренн неустанно обучал и тренировал, теперь, в семнадцать лет, сделался могучим бойцом. Усилиями Тарквиния Ромул кое-чему научился, он мог даже читать и писать. И лишь в редких случаях, подобных этому, пылкая душа юноши брала верх над рассудительностью. Я сам когда-то был таким, думал Бренн.
Глубоко вздохнув, Ромул отошел. Парфянин, оставшийся стоять на месте, надменно ухмыльнулся. Ромул терпеть не мог отступать. Особенно в тех случаях, когда у него имелась возможность увидеть что-то важное. Но в большинстве случаев отступление было самым разумным решением.
— Зачем Тарквинию понадобилось тащить нас сюда?
— Для поддержки.
— Против кого? Против этих жалких псов? — Ромул, словно не веря своим глазам, вновь обернулся к парфянам. — Их здесь двадцать человек. И все с луками.
— Да, силы не равны, что верно, то верно, — пожал плечами галл. — Но ему больше не к кому было обратиться.
