– А ведь ты не англичанка, верно?
Если полковник хотел её смутить, то просчитался. Наоборот, уголки губ поднялись в лёгком намёке на улыбку:
– Португалка.
Он хмыкнул:
– Португалка? Ты, часом, не врёшь мне, португалка? С чего бы спесивый английский индюк польстился на португальскую курочку?
Она презрительно вздёрнула подбородок, сняла с руки кольцо и швырнула собеседнику.
Кольцо было золотым. Его украшало гравированное изображение витиеватого герба.
Полковник удовлетворённо оскалился:
– И долго вы женаты?
Она светло улыбнулась, притягивая сальные взгляды солдат. На добычу полковника они бы не посмели покуситься, но когда тигр насытится, что-то перепадает и шакалам.
– Полгода, полковник.
– Целых полгода, а всё ещё сияешь, дорогуша? Сколько же выложит сэр Огастес за возвращение в его постель такой миленькой грелки?
– Много.
Твёрдо и ни тени сомнения в голосе.
Красивые женщины не любили полковника, и он отвечал им тем же, но в этом прелестном куске мяса жил сильный дух. Предвкушая, как он сломает её, полковник испытывал сладкое жжение внизу живота. Он довольно засмеялся, подбросил колечко вверх, поймал:
– Кстати, каким ветром тебя занесло сюда?
– Я приехала помолиться за матушку.
Ухмылка сбежала с жёлтого лица. Он настороженно зыркнул на полонянку и переспросил:
– Ты… что?
– Молилась за матушку. Она хворает.
Он помолчал перед тем, как задать следующий вопрос:
– Любишь матушку?
Она озадаченно кивнула:
– Конечно.
Полковник крутнулся на пятках и заорал, пуча голубые буркалы:
– Вы все! Кто тронет её хоть пальцем…
Серия подёргиваний прервала его речь. Подождав, пока приступ кончится, он погрозил кулаком и продолжил:
– Кто хоть пальцем её тронет, кишки выпущу!
Обернувшись к девушке, он отвесил ей деревянный поклон:
– Леди Фартингдейл. Вы – наша гостья. – приметив священника, вжавшегося в колонну, полковник поманил его пальцем, – Падре отвезёт вашему супругу кольцо и весточку. Сэру Огастесу придётся раскошелиться, но я даю слово, что ни один волос не упадёт с вашей головы.
В его голосе вновь прорезались истеричные нотки:
– Ни один волосок, слышали все?! Ни один!
Тонкие нити слюны вылетали изо рта полковника, повисая на подбородке. Ярость его улеглась так же неожиданно, как вспыхнула. Взгляд полковника скользнул по галерее и остановился на группе согнанных в угол паломниц. Указав на девочку-подростка, угловатую и тощую, он хихикнул:
– Эта мне сгодится. Давайте-ка её сюда.
Уперев руки в бока, он зычно добавил:
– Развлекитесь, как следует, мальчики! Это наш новый дом!
День Чуда вновь настал в Адрадосе, и псы лизали кровь, застывающую на его единственной улочке.
Ричард Шарп, капитан Лёгкой роты Южно-Эссекского полка, стоял у окна, наблюдая за бредущей внизу процессией. Снаружи было холодно, это он знал не понаслышке.
Едва Шарп вывел роту из Каштелу-Бранку, его срочно вызвали в штаб-квартиру. Бросив всё, он примчался сюда, во Френаду, но минуло уже два дня, а кто и зачем желал его видеть, до сих пор не ведал. Генерал… Ах, нет, простите, уже не просто генерал, а «маркиз Веллингтон, гранд Испании, герцог Сьюдад-Родриго, генералиссимус испанской армии», он же «Носач» для своих людей, «Пэр» для ближнего круга офицеров, а ещё единственная персона в штабе, которой мог понадобиться простой капитан Ричард Шарп. Но Веллингтон уехал то ли в Кадис, то ли в Лиссабон, как назло, прихватив с собой неофициального главу разведки – майора Майкла Хогана. Ирландец, в силу давней дружбы с Шарпом, обязательно просветил бы его относительно причин этого странного вызова.
Британская армия устроилась на зимние квартиры, хотя отдельные подразделения, вроде роты Шарпа, ещё подтягивались по выстуженным декабрьским дорогам.
Здесь, по крайней мере, было тепло. Шарп в тысячный раз напомнил о себе затурканному писарю, присовокупив, что будет ждать в столовой на втором этаже, где жарко пылал камин.
За окном патер кропил улицу святой водой. Звенели колокольчики, кадили курильницы, обволакивая сизым дымком фимиама носилки со статуей Девы Марии. Коленопреклонённые простолюдинки тянули к ней иззябшие руки. Светило солнце. Шарп взглянул на небо. Ни облачка.
Одиночества Шарпа никто не нарушал. В отсутствие командующего штабисты предпочитали утром нежиться в постели или подолгу завтракать в соседней харчевне, где хозяин знал толк в кулинарии: свиная грудинка, яичница, жареные хлебцы со сливочным маслом, сочные отбивные под кларет и чай такой крепости, что им можно было бы добела отмыть самый заскорузлый пороховой бочонок. Часть офицеров собиралась на Рождество в Лиссабон. Если французы решат наступать, думал Шарп с усмешкой, они пройдут через Португалию до самого моря, а по ним не удосужатся даже выстрелить разок.
Скрипнула дверь. В комнату вошёл пожилой мужчина, закутанный в тёплый халат, из-под которого виднелись форменные брюки.
– Вы – Шарп?
– Да, сэр.
«Сэр» в ответе стрелка не было данью привычке. Несмотря на домашний вид и явную простуду, имелось в этом человеке что-то, от чего невольно хотелось встать навытяжку и щёлкнуть каблуками. Он представился:
– Генерал-майор Нэн.
Генерал-майор бросил бумаги на низкий столик поверх старых номеров «Таймс» и «Курьер», выглянул во второе окно и нахмурился:
– Безбожные паписты!
– Да, сэр.
– Мы, Нэны, – шотландские пресвитериане, Шарп. (Пресвитерианство – разновидность кальвинизма, основная религия Шотландии. Прим. пер.) Крайне занудные, но искренне верующие в Господа.
Он чихнул и высморкался в широкий серый платок. Затем махнул им в сторону шествия:
– Очередной церковный праздник. Каждый день у папистов какой-то праздник. Так и подмывает спросить: милые мои, почему же у вас морды такие кислые?
Нэн коротко хохотнул и с интересом уставился на Шарпа:
– Значит, вы – Шарп?
– Да, сэр.
– Ко мне приближаться не стоит. Я что-то приболел.
Подойдя к камину, генерал-майор блаженно потёр над огнём руки:
– Наслышан о вас. Крайне впечатлён. Вы – шотландец?
– Нет, сэр.
– Не стыдитесь, Шарп. Это не ваша вина. Первое разочарование в жизни – когда понимаешь, что при выборе родителей тебя никто не спрашивал. Второе – когда выясняешь, что с детьми этот номер тоже не прошёл. Выслужились из рядовых, не так ли?
– Да, сэр.
– Правильно сделали, Шарп. Крайне правильно.
– Спасибо, сэр.
Удивительно, как мало слов требуется для поддержания беседы со старшим офицером.
Шотландец взял кочергу и принялся орудовать ею в камине так энергично, что чуть не потушил огонь вовсе.
