Скверная погода не покидала свадебный кортеж с начала поездки. Все три дня пути над дорогой нависали низкие тучи, на землю падал то дождь, то мокрый снег. Колеса то и дело застревали, и всадникам приходилось спешиваться, выталкивать повозки из раскисшей колеи. К концу пути праздничный вид одежды верховых был окончательно потерян.
Солнце выглянуло лишь сегодня к полудню, и Катарина поменяла закрытую карету на седло. Несколько часов она провела верхом, разглядывая окрестные пейзажи и развлекая себя беседой с немногочисленной свитой, которая сопровождала кортеж.
Кортеж вошел в долину к вечеру, когда солнце медленно садилось в плотные облака. Заходящие лучи отражались от снежных шапок, заливая светом башни и зубцы. Мрачная и неприступная, крепость поражала высотой стен и обилием террас. Разбросанные тут и там по долине постройки селян, аккуратные пастбища и ухоженные сады лишь немного оживляли картину. Замок Хоэнверфен, что возвышался над ними, охраняя единственную дорогу из Австрии в Северную Италию, выглядел очень сурово.
– О, да тут, оказывается, красиво! Из-за дождя я видела только скучные холмы! Вид величественный, правда? – Единственная карета в кортеже остановилась, маленькая рука отодвинула шторку, из окна выглянула белокурая головка с уложенными на прямой пробор волосами. Если Лаура начинала чем-то восторгаться, остановить поток слов бывало не просто. Катарина подавила раздражение – все-таки это Лаура! – и обернулась к подруге:
– Тебе не надоело сидеть в карете? Прокатись хоть немного верхом!
– Как я устала ехать! Но верхом холодно. – Лаура не торопясь потянулась в окне и аккуратно расправила круглый меховой воротник на плечах. – Скорее бы потеплело. Что за весна! Наверное, летом в долине много разных птиц. – Она повертела головой, разглядывая деревья у обочины. – А сейчас здесь одни вороны, вон посмотри!
Катарина прищурилась, вглядываясь. В нескольких шагах от дороги, там, где холм полого уходил вверх, начинался густой подлесок. На ветвях орешника вольготно разместилась целая стая ворон. Сверху они внимательно разглядывали кортеж, прыгая с ветки на ветку и изредка каркая. «Мерзкие!» – Катарина передернула плечами, отворачиваясь, а подруга указала на долину:
– Замок как будто растет из утеса. Подумать только, неприступная крепость падет к моим ногам! – Лаура подперла щеку рукой с изящными, унизанными золотыми кольцами пальчиками и мечтательно подняла к небу светло-синие глаза.
– Где уж! – Раздражение Катарины неудержимо рвалось наружу. – Стены устойчивые – падать не собираются. Во всяком случае, в ближайшие столетия. И хозяин под стать дому. – Катарина говорила негромко, но подруга её услышала.
– Но ведь граф Эдмунд сам захотел жениться на мне. – Лаура беспечно оглядела горные вершины. – Ты помнишь, родители сначала отказали, ну… – Тут она запнулась – хочешь не хочешь, а реальность приходилось признавать. – Ну, ты знаешь, из-за разницы в возрасте – все-таки он на 25 лет меня старше. Так граф поехал в Зальцбург, попросил герцога обратиться к отцу. И теперь я здесь – уж его светлости-то отказать отец не смог.
– Ну да. Особенно если в случае согласия к вашим землям добавляется еще одно поместье. Где уж тут отказывать? – В голосе Катарины прозвучал сарказм. – Да и знаменитое кольцо в день помолвки переходит к тебе. Кстати, а что это за история с сокровищами? Из египетского похода? Я слышала про говорящие зеркала и прочие сказочные штучки… Смотри-ка, нас, похоже, встречают. Не иначе как твой принц из сказки впереди всех скачет.
С дальнего холма спускалась небольшая группа верховых. Не снижая скорости на поворотах дороги, кони пересекли долину. Первым мчался всадник в длинном темном плаще и шляпе с пером. Отличный наездник, он свободно держался в седле, легко сдерживая рвущегося в галоп коня.
Когда всадник приблизился, Лаура не смогла сдержать удивлённого возгласа:
– Катарина, посмотри, длинные волосы! Это женщина!
Катарина удивленно вскинула бровь:
– Ай да принц, для первого свидания неплохо. Кто бы это мог быть? У старого графа, случайно, нет дочери? Эй, Паж, а ты что скажешь? Кто родословную графа изучал? Вот и поведай.
Всадник, который всю дорогу даже на миг не отдалился от окна кареты, с готовностью натянул поводья. Флориан, дальний родственник Лауры и друг детства обеих девушек, не упустил ни слова из разговора. Высокий и стройный, он спрыгнул с коня и улыбнулся, при этом лицо с ниточкой усов и ярким румянцем на щеках стало по-детски мягким. Темные прямые волосы спускались тонкими прядками из-под влажного берета. Перо неизвестной птицы, призванное украсить берет, сейчас намокло и потеряло форму, своим видом сообщая, что хозяин устал и нуждается в отдыхе. Поправив пряжку дорогого плаща – спасибо герцогу, позаботился об одежде посланника, иначе и ехать-то было бы не в чем – юноша заторопился к карете, стараясь выглядеть веселым и беззаботным. В серо-голубых глазах, однако, веселья не было ни капли, и эта деталь удивила бы всякого, кто потрудился бы пристально посмотреть на него. Но вглядываться оказалось некому – за многие годы, проведенные в гостеприимном поместье Лауры, девушки настолько привыкли к Флориану, что его внешний вид их совершенно не заботил. Они даже прозвали молодого человека Пажом за всегдашнюю готовность оказать им любую посильную услугу.
Они взрослели втроем, пока из мавританского похода не вернулся отец Катарины, который забрал дочь к себе. Флориан, будучи старше девушек на пару лет, в это же время поступил на службу к герцогу в Зальцбург. Покидая поместье, он почувствовал, как больно расставаться с Лаурой. Честный с самим собой, юноша понял, что любит ее. Понял и безнадежность своей любви. Лаура никогда не воспринимала его иначе как друга, да и не был он завидным женихом для богатых родителей девушки. Уехав, Флориан спрятал свое чувство глубоко в душе. В свиту невесты он попал как посланник герцога, призванный проследить за выполнением обеими сторонами условий брачного договора. За три дня пути юноша не столько устал и вымотался, хотя и это было, сколько извел себя невеселыми мыслями. Происходящее с ним похоже на предутренний неровный сон: он сам – сам! – возглавляет свадебный кортеж Лауры. Его Лауры.
«Поскорее бы конец, – обессиленно думал юноша. – Как только свадьба пройдет, я уеду, уеду как можно дальше отсюда. Господи! Я буду хорошим воином для тебя, только дай силы выдержать все это! Прошу, возьми мою жизнь раньше, чем душевные страдания станут непереносимы!»
Я думал, что в защиту от кручины
Господень крест принять мне суждено…
Однако сердце ввергнуто давно
В любовь свою велением судьбины,
И что со мною будет в час кончины,
Отчаянному сердцу все равно.
Невеселые раздумья прервались вопросами Катарины, и Флориан немедленно отозвался:
