Снова посмотрев в трубу, Роджер обнаружил, что не одно, а два судна рыбачьей флотилии гораздо больше остальных и имеют иную конструкцию. Вскоре оба судна отделились от вереницы маленьких точек и шли в направлении «Альбатроса» под всеми парусами. Подбежав к Дэну, Роджер указал ему на них.
Дэн взял трубу и с минуту разглядывал корабли.
— Похоже, это два торговых судна, отплывшие из Гавра с отливом, — сказал он. — Но лучше возьми трубу, парень, и приглядывай за ними.
Роджер снова принялся наблюдать за двумя приближающимися судами. В оснастке меньшего из них ему почудилось что-то знакомое.
— Тот, который меньше, корабль мистера Никсона! — крикнул он.
Дэн выхватил у него трубу.
— Ты прав, парень! — проворчал он. — Какого дьявола ему нужно теперь? И почему с ним другой корабль? Эй, Фред Маллинс! Что ты думаешь о том судне — большем из двух?
Бывший матрос взял трубу и стал разглядывать приближающиеся корабли. Опознание затрудняли сумерки и тот факт, что незнакомый корабль находился прямо за кормой, поэтому можно было разглядеть только нос и паруса на фок-мачте.
— Это французский корабль, — наконец пробормотал Маллинс. — И если я не ошибаюсь, тридцатишестипушечный фрегат.
— Тысяча чертей! — выругался Дэн. — Этого я и боялся. Ублюдок Никсон предал нас. Что это за англичанин, который натравил на нас лягушатников, чтобы они отправили нас на галеры под плети надсмотрщиков? Эй, вы! Быстро поднять паруса!
Члены экипажа тут же развили бурную деятельность. Одно дело быть обвиненным в контрабанде в Англии, где ни один судья не вынесет приговор без явных улик, и совсем другое — попасться на этом во Франции. Там виновного ждала медленная и мучительная смерть у весла на военной галере. Через десять минут все паруса на шхуне были установлены, и она двинулась в сторону моря в надежде скрыться в темноте.
С возрастающей тревогой все наблюдали за преследователями. Оба корабля изменили курс и теперь шли в сторону моря, резко срезая угол, рассчитывая перерезать путь шхуне. Фрегат и «Экспедишн» были куда более быстроходными судами, чем «Альбатрос», и вскоре стало ясно, что они настигают добычу.
Роджер молился о наступлении темноты так горячо, как не молился никогда прежде; ему казалось, что мрак так и не сменит долгие летние сумерки. Мрачный Дэн стоял у штурвала, выжимая из шхуны всю скорость, на которую она была способна. Команда, как безумная, трудилась у люков, вытаскивая на палубу груз, надеясь выбросить всю соль за борт, прежде чем фрегат доберется до них.
Роджер поспешил на помощь, с беспокойством поглядывая на фрегат. Сгибаясь под тяжестью мешка с солью, который собирался бросить за борт, он внезапно увидел облачко белого дыма на полубаке преследователя. Вслед за этим послышался звук выстрела. Он понял, что фрегат выпалил из орудия впереди носа шхуны, приказывая остановиться. Тьма наконец сгустилась, и Дэн, игнорируя сигнал, продолжал двигаться прежним курсом, все еще надеясь, что ночь прикроет их бегство из французских вод.
Орудие пальнуло снова, и Роджер увидел, как снаряд срикошетировал о волны ярдах в десяти от правого борта шхуны. Но Дэн упрямо двигался вперед, не давая команды убрать паруса.
На полубаке фрегата в третий раз появилось белое облачко, выстрел отозвался гулким эхом, и за ним последовал треск дерева на корме шхуны. Ядро попало в цель и, пробив корму, запрыгало по палубе.
Роджер не вполне осознал то, что произошло через мгновение. Он слышал, как орудие выпалило в четвертый раз, затем накренилась и начала падать грот-мачта шхуны. Паруса, шкоты и обломки рангоута разлетались во все стороны. Неведомая сила ударила Роджера в спину, сбила с ног и швырнула вперед. В следующий момент он оказался в воде.
Роджер был хорошим пловцом, но еще никогда не падал в море полностью одетым. Через минуту он обнаружил, что промокшая одежда невероятно мешает двигаться. К тому же в ботинках у него лежали монеты, а вокруг пояса находилось несколько фунтов драгоценного металла. Чувствуя, что все это тянет его вниз, Роджер ощутил приступ паники и открыл рот, чтобы закричать, но тотчас же гребень волны ударил ему в лицо. Наглотавшись морской воды, он пошел ко дну.
Следующие мгновения стали для него невыразимым кошмаром. Промелькнула мысль, что ему пришел конец. В отчаянном усилии спасти жизнь, он попытался сбросить ботинки — они отказались подчиниться, но судорожное бултыхание ногами вытолкнуло его на поверхность.
Жадно глотая воздух, Роджер вовсю заработал руками и ногами, не думая ни об экономии сил, ни о направлении, в котором он плывет, а просто повинуясь инстинкту самосохранения. Вскоре он увидел, что движется в сторону французского фрегата, по-прежнему идущего под всеми парусами.
Роджер понимал, что может держаться на воде и даже понемногу двигаться вперед, однако фрегат пройдет мимо него на солидном расстоянии, и маловероятно, что во мраке кто-либо из находящихся на палубе заметит его в воде.
Оглядевшись, Роджер увидел «Альбатрос». Шхуна успела отойти ярдов на двести, прежде чем свисающая с борта грот-мачта сделала ее неподвижной.
Роджер напряженно думал, хватит ли у него сил добраться до шхуны. Сокровища Джорджины теперь грозили ему гибелью; они висели у него на бедрах свинцовым поясом, избавиться от которого не было никакой возможности, так как он находился под одеждой. Казалось, с каждым взмахом драгоценности становились все тяжелее. Они тянули Роджера вниз, и даже самые маленькие волны били ему в лицо, заливая глаза и ноздри соленой пеной. Отчаяние стиснуло его сердце — каждое движение казалось ему последним.
Поле зрения Роджера было весьма ограниченным, и он мог видеть шхуну, только с усилием приподнявшись из воды. При этом он не замечал большого обломка грот-мачты, плывущего в его сторону, до тех пор, пока с ним не столкнулся. Со вздохом облегчения Роджер ухватился за него руками и повис, тяжело дыша.
Переведя дух и дождавшись, пока прояснится в глазах, залитых соленой водой, Роджер поднял голову над бревном и быстро огляделся. Он находился в полутораста ярдах за кормой изувеченного «Альбатроса», к которому приближался французский фрегат, а в четверти мили за его кормой смутно виднелись очертания таможенного судна. Минут пять Роджер отдыхал, покачиваясь на воде, пока его ум лихорадочно искал путь к спасению.
Снова приподнявшись, Роджер увидел, что фрегат и «Экспедишн» легли в дрейф. При свете фонарей с фрегата спускали шлюпку. Было слишком темно, чтобы разглядеть подробности, но слух Роджера уловил приказы французского офицера и плеск весел, когда шлюпка отплыла к «Альбатросу», чтобы задержать контрабандистов.
