— Больно, как в аду, да? — сказал Пелленей и резко вздохнул.
— Тебе тоже? — спросил Марк, показав на грудь афинянина.
— Всем нам. Хотя некоторые пытались драться. — Он кивнул в сторону Пира.
Тот сидел, прислонившись к противоположной стене отсека, и сердито глядел на них. Лицо его было все в синяках, а один глаз совсем заплыл.
— Потребовались шестеро из нас, чтобы унять его, — улыбнулся Пелленей. — Парень не знает своей силы.
Марк нахмурился:
— Вы держали его? Вы помогали им клеймить Пира?
— Нам пришлось. Если бы это делали охранники и тренеры, наш парень уложил бы их всех. Ты слышал, что они делают с учениками, которые нападают на кого-то из штата Порцинона? Пусть лучше Пир вырубит меня, чем одного из них, за что будет распят.
— Наверное, — пожал плечами Марк. — Хотя мне кажется, это неправильно.
— Или сделать так, как сделали мы, или смотреть, как он умирает, — отрезал Пелленей. — А как бы ты поступил?
Марк хотел сказать, что он отказался бы помогать усмирять Пира, что он дрался бы на стороне гиганта, против мучений и стыда быть заклейменным как собственность Порцинона. Но каково бы ни было его желание дать отпор, он понимал, что Пелленей прав. Он ничего не смог бы сделать. И никто из них ничего не смог бы сделать. Мальчик в отчаянии опустил голову.
Пелленею стало жаль его.
— Марк, ты теперь раб. Лучше поскорее привыкай к этому. Если ты будешь сидеть, мечтая о сопротивлении и побеге, ты только сделаешь свою жизнь еще несчастнее. И сойдешь с ума. — Он немного помолчал. — Вот так случилось и со мной. Я отказался принять рабство. Не подчинился своим хозяевам и даже пытался сбежать. Меня поймали через несколько дней и избили чуть ли не до смерти. Вот что ожидает тебя, если ты будешь противиться хозяину: боль и еще большее страдание. Поверь мне, самое лучшее, что ты можешь сделать, — это смириться с тем, что прошлое умерло для тебя. Смотри в будущее. Оставайся живым и однажды завоюй себе свободу. Это все, что сейчас имеет для тебя значение, — заключил Пелленей и ушел, чтобы принести еще воды.
Марк медленно кивнул, словно принимая совет. Но в глубине души он не мог поступать так, как предлагал ему Пелленей. Всем своим существом он восставал против этого. Это означало предать память отца и долг перед матерью. Марк молча поклялся, что никогда не забудет своего прошлого. Помимо прочего, это была память обо всем, что он потерял и за что должен будет отомстить. И это давало ему силы вынести то ужасное положение, в котором он оказался.
— Ага, сынок центуриона наконец зашевелился!
Марк поднял голову — у входа в отсек появился Феракс. За ним маячили его дружки. Все они были голые до пояса, демонстрируя пузырчатую эмблему клейма школы на груди. Кельт усмехнулся Марку в лицо:
— Последнее, что я увидел, — это как ты падаешь в обморок, выйдя из кузницы.
Марк нервно сглотнул и встал:
— По крайней мере, им не нужно было тащить меня туда.
— Что? — нахмурился Феракс. — Ты называешь меня трусом? Я принял клеймо как мужчина. — Он выпятил грудь и подбоченился. — Я вынес это как воин.
— Да, — улыбнулся Марк. Феракс был намного крупнее его, и сердце Марка часто забилось, но он вспомнил, какой страх отразился на лице кельта перед клеймением, и это придало ему некоторую смелость. — Я слышал твой, э-э-э, боевой клич. Думаю, что и все остальные так кричали. Это действительно было очень больно.
— По крайней мере, я не упал в обморок, как девчонка.
— Да, ты не упал, — согласился Марк. — Ты просто кричал, как девчонка.
У Феракса раздулись ноздри.
— Ты заплатишь за это, римский коротышка.
Он сжал кулаки и вошел в отсек.
Марк не отступил. Он поднял руки, готовый схватить своего противника или нанести ответный удар. Лицо его исказилось в грозной гримасе. Феракс засмеялся:
— Клянусь богами, посмотрите на него. Наверное, он думает, что он — Марс, бог войны!
Друзья его засмеялись вместе с ним. Феракс оборвал смех и повернулся к Марку. Было видно, что он полон решимости причинить своему противнику как можно больше боли и унижения. Марк почувствовал, как внутри у него все заледенело, но не шелохнулся. Он был готов к тому, что его побьют, и не собирался просить пощады.
— Я доставлю себе удовольствие, — прорычал Феракс. — Я разорву тебя на части.
— Ну уж нет, ты этого не сделаешь, — прогремел низкий голос.
Марк удивленно повернулся и увидел Пира. Гигант встал между мальчиками и сверкнул глазами на Феракса.
— Если ты ударишь его, я ударю тебя. Я сильно тебя ударю. Тебя и тех, других. — Пир поднял свой огромный кулак и с силой вдавил его в ладонь другой руки. — Понял?
При этом звуке Феракс вздрогнул. Он уставился на Пира с ужасом и разочарованием и попятился к выходу из отсека. А там снова повернулся к Марку:
— На этот раз ты спасен, коротышка. Но со временем тебе придется вести собственные бои. И когда настанет это время, тут-то я и появлюсь. Слышишь? Пошли, парни.
Он махнул им рукой и двинулся в другой конец казармы.
Глядя им вслед, Марк расслабился. Он кивнул Пиру:
— Спасибо.
Пир пожал плечами и почесал подбородок:
— Не люблю забияк. Они ничтожества. Дай мне знать, если этот парень снова будет к тебе приставать.
Он вернулся в свой угол. Марк был ему благодарен, но он знал, что Феракс прав. Ему достаточно просто подождать. Марк не может убежать отсюда, и настанет время, когда он должен будет сам противостоять кельту.
Последние дни лета прошли в обычном порядке: занятия и работа на кухне. Марка и других мальчиков будили с первыми лучами солнца, и они строем шли на кухню, чтобы помогать готовить завтрак. В обязанности Марка входило разжигать огонь в плитах. В углу кухни в небольшой жаровне постоянно горел огонь. Положив щепки в топки, Марк осторожно переносил из жаровни несколько тлеющих углей и клал их на щепки. Он дул на угли, чтобы они разгорелись и разожгли щепки. Надо было растопить три плиты и поддерживать в них огонь. Надо было постоянно приносить свежие поленья из сарая около кухни и складывать у плит.
Раб, ответственный за кухню, в прошлом был гладиатором. Звали его Брикс. Пять лет назад он был сильно покалечен на арене. Ударом меча ему перерезали подколенное сухожилие на левой ноге. Хотя толпа помиловала его, это стало концом его карьеры на арене. Порцинон перевел его на кухню, где он мог приносить какую-то пользу своему хозяину. Брикс был крепкого телосложения и выглядел примерно так же, как отец Марка. Только волосы у него были гуще и темнее, без намека на седину. Он ходил по кухне, хромая и переваливаясь из стороны в сторону.
