Тогда я направился в пещеру и вот живу здесь с волками уже двенадцать месяцев. С ними я охочусь, с ними свирепствую, они меня знают и слушаются меня! Теперь, Умслопогас, я покажу тебе их!
И Галази, надев на юношу волчью шкуру, протяжно завыл. Еще не успело замереть эхо, как с вышины скал, из глубины леса, с востока, с запада, с севера, с юга раздались ответные завывания. Волки приближались — вот раздался топот, и подскочил большой серый волк, а за ним много других. Они бросились к Галази, ласкаясь к нему, но он отстранил их тычками Стража. Тогда, заметив Умслопогаса, они, раскрыв пасти, накинулись на него.
— Смирно! Не двигайся! — крикнул Галази. — Не бойся.
— Я привык к собачьим ласкам! — отвечал Умслопогас. — Что же в них страшного?
Он говорил смело, но в душе трусил, так как зрелище было самое ужасное. Волки набросились на него со всех сторон, разинув пасти, почти закрывая его. Но ни один волк не тронул его, подскакивая, звери обнюхивали шкуру и тогда ласкались и лизали его. Умслопогас увидел, что самцы перестают на него бросаться, но самки еще толпились кругом, узнавая шкуру волчихи. Все звери были большие, истощенные, голодные, все зрелые — детенышей не было вовсе — и столь многочисленные, что при луне их трудно было сосчитать. Вглядевшись в их красные глаза, Умслопогас почувствовал, что сердце его становится волчьим. Подняв голову, он тоже взвыл, и самки завыли в ответ.
— Стая собрана, пора на охоту! — крикнул Галази. — Поторопимся, дружище, нам этой ночью предстоит дальний путь! Эй, Черный Клык! Серое Рыло! Эй, слуги мои, черные, серые, вперед, вперед!
Он с криком прыгнул вперед, за ним Умслопогас, а следом устремились волки-привидения. Они сбежали, как лани, с горных уступов, перескакивая со скалы на скалу и вдруг перед самой чащей остановились.
— Я чую добычу! — крикнул Галази. — Вперед, слуги мои, вперед!
Вскоре из лесу выскочил буйвол, и волки кинулись за ним. Буйвол, спасаясь от преследователей, летел со всех ног, но Умслопогас, опередив других и даже Галази, нагнал его, вскочил на спину и ударил копьем. Животное закачалось и рухнуло на землю. В это время подоспели остальные волки и поделили между собой добычу.
Вскоре после охоты Умслопогас рассказал Галази свою историю, и тот спросил его, останется ли он с ним жить, разделит ли власть над волками или же отправится разыскивать отца своего, Мбопу, в краале Чаки.
Умслопогас признался, что хочет только разыскать свою сестру Наду, о которой он ни на минуту не забывал, но Галази уговорил его подождать до той поры, пока он не возмужает, и Умслопогас остался.
Друзья на глазах у всех волков заключили кровавый братский союз до смерти, и волки завыли, почуяв человеческую кровь. С той поры Братья во всем были заодно, и волки-духи откликались на голоса обоих. Не одну лунную ночь потом охотились они вместе, добывая себе пищу. Иногда они переправлялись через реку, охотились по равнинам, так как в горах водилось мало дичи. Тогда, заслышав могучий вой, жители крааля выходили из хижин и, следя, как стая неслась по степи, говорили, что это носятся духи, и со страхом прятались. Однако Братья-Волки и их стая до сих пор еще не убивали людей.
После нескольких месяцев жизни на заколдованной горе Умслопогасу стала сниться Нада. Просыпаясь, он подумал о том, как бы разузнать про меня, Мбопу, а также про ту, кого он считал матерью, про сестру Наду и про всех остальных родителей.
Однажды он оделся, прикрыв наготу, и, оставив Галази, спустился в тот крааль, где жила прежде старуха. Там он выдал себя за молодого человека, сына одного вождя из далекой страны, ищущего себе жену. Жители крааля выслушали его, хотя вид его показался им диким, свирепым, а кто-то из них даже спросил, не он ли Галази-Волк, Галази-колдун.
Умслопогас отвечал, что он ничего не знает про Галази, а еще меньше про каких-то волков. Пока они так рассуждали, в крааль вступил отряд из пятидесяти воинов. Умслопогас узнал в них воинов Чаки и сначала хотел заговорить с ними, но Эхлосе внушил ему молчать, так что он сел в углу большой хижины и стал прислушиваться. Немного погодя индуна, страшно струсивший, так как думал, что отряд послан умертвить его, а также все ему подвластное, спросил одного из пришельцев, что им нужно.
— Дело наше небольшое, но бесполезное. Король направил нас разыскивать некого юношу Умслопогаса, сына Мбопы, королевского врача. Мбопа распустил слух, что юношу растерзал лев вот в этих горах; Чака желает убедиться, насколько это правда.
— Не видали мы никакого такого юношу! — ответил старейшина. — Да на что он вам?
— Мы исполним приказание и убьем его!
«Подождите еще!» — подумал про себя Умслопогас.
— Что за человек этот Мбопа? — спросил опять индуна.
— Он злоумышленник, — ответил вождь, — и король уже умертвил всех его родных и близких, всех жен, детей и слуг.
XV. Смерть королевских палачей
Услышав эти слова, Умслопогас вскипел гневом, так как любил меня, Мбопу, и считал погибшим с остальными своими родными. Он смолчал, но выждав, когда никто не смотрел в его сторону, проскользнул за спинами военачальников и достиг двери хижины. Он быстро выбрался из крааля и скорым бегом, перейдя речку, поднялся на гору Призраков.
Между тем начальник отряда спросил старейшину, знает ли тот что-нибудь про искомого юношу. Индуна рассказал про Галази-Волка, но вождь ответил, что это не мог быть он, так как Галази уже много месяцев обитает на горе Призраков.
— Есть тут еще один юноша, — сказал начальник, — это незнакомец высокого роста, сильный, с глазами, сверкающими, как копья. Он здесь, в хижине, сидит вон там, в тени!
Военачальник заглянул в угол, но Умслопогас уже исчез.
— Юноша убежал, — сказал он, — как же никто не заметил? Уж не колдун ли он? И вправду, до меня дошли слухи, будто на горе обитают двое и что оба они по ночам охотятся с привидениями, но я не уверен, что это так!
— Тебя стоит убить, — сказал разозленный вождь, — ты дал юноше убежать: несомненно, это Умслопогас, сын Мбопы!
— Я не виноват, — сказал индуна, — оба эти юноши колдуны, они могут являться и исчезать, как им вздумается. Только помни одно, королевский гонец, если ты собираешься на гору Призраков, то иди один, без твоих воинов, потому что туда никто не смеет влезть!
— А я посмею, завтра же! — ответил военачальник. — Мы становимся храбрыми в краале Чаки, мои люди не боятся ни копий, ни духов, ни диких зверей, ни колдовства, они боятся лишь королевского слова. Солнце садится, накорми нас, завтра мы пойдем в гору!
Так, отец мой, говорил безумный вождь, которому не суждено было видеть другого заката солнца.
