— Я не пойду! Хотя, может, ты и прав…
— Свобода — это осознанная необходимость! — вдруг изрек Анри, процитировав классика марксизма, и, не прощаясь, резко взлетел метров на двадцать. Оттуда, сверху, до меня донеслось его «Увидимся в лифте!»
Перед тем как улететь, он отдал мне папку. Там лежали несколько зеленоватых листочков под грифом «Секретно. После прочтения уничтожить». Совершенно неизвестный мне отдел Z12 давал прогноз изменения Сценария «Выборг — Густав», от которого меня пробрал мороз, хотя во мне уже было добрых пол-литра виски, заботливо принесённого Анри. Выходило, что не ходить в Хранилище я не мог. Совсем.
Я остался один, наедине с пустым проспектом. Вывеска какого-то магазина горела внизу, я пялился на неё, наверное, минут десять, после чего закрыл балкон и мгновенно забылся утренним сном, в котором уже теплилась искорка надежды, как будто окурок Анри завис на полпути к противоположной стороне. Правда, перед тем как заснуть, я четко увидел узор линий, уводящий Белку от основной линии Сценария «Выборг — Густав», а фактически дарящий ей жизнь. План Мессира не предполагал оставить её в живых после… забора биоматериала. Когда Лаврик явился ей в своём истинном обличии, он подписал ей смертный приговор. Вернее, это она сама его себе подписала несколько лет назад: по глупости ли, или просто от усталости согласившись на вечное и безоговорочное счастье, — Егор Борисович, вообще, умел уговаривать. Трудно было не согласиться, я вот практически уже одной ногой был в нирване, которая для обычных людей кончается полной крови ванной. Убью эту сволочь. Задушу собственными руками.
Через некоторое время, месяцем позже или раньше, я понял бы, что передо мной не Хелена, впал в совершеннейшее безумие по причине закатывания собственной жизни в асфальт шестиполосного шоссе, ведущего в тупик с лопухами. И ничего уже нельзя было бы изменить. «Выборг — Густав» прерывист, управлять его течением практически невозможно, да и мне было бы незачем, потому как дальше этим занимался бы другой Избранный, на другой стороне и под контролем совсем не того.
Убьют ли они Императора или только, как в прошлый раз, истребят двурогих ящериц по всей Метрополии — далее основная ветка проходила бы под контролем тёмных, где уже через какое-то количество лет (двести, двести пятьдесят — какая, к чёрту, разница! важен же только результат) вдруг обнаружится, что из теоретической плоскости работа со свитками Сценариев перешла в глубоко практическую. И верхний уровень во главе с Экселенцем присутствует при этом исключительно в роли зрителей.
Мне часто приходит решение в состоянии, когда голову вот-вот накроет сном и уже неясно — либо ты это придумал сам, либо Морфей нашептал тебе что-то нечленораздельное, но простое и доброе, как лизнувшая песок волна на побережье между Лоо и Дагомысом — там, в детстве.
Глава 29. Спецконтроль над спецнадзором
— Ну, вот скажи мне, чего ему не хватало, а? — Верховный в белом балахоне стоял посередине своего немаленького кабинета, воздев руки к небу. — Может, я мешал ему детьми заниматься, или эти шашни с Алисой, которая мне всё и рассказала, кстати…
— Слушай, давай без этой патетики, — Анри присел на молочно-белую столешницу, откуда у шефа торжественно выплывал монитор, а сейчас стояли два недопитых стакана.
— Ладно, что там было, как ты думаешь?
— Думаю, что ты прокололся — впервые в жизни. У тебя ведь детей нет, как я знаю… Вольдемара ты принял как сына, через все воплощения…
В кабинете Верховного звучал Бах — бранденбургские концерты, его любимые. Свечи истекали восковыми слезами, будто оплакивая неродившихся детей Экселенца, которых ему просто нельзя было иметь. Ведь он очень хотел их, но последняя надежда добровольно ушла, когда он согласился возглавить Базу на Земле.
Вольдемара он выделил как-то сразу. Гуманоиды, они ведь практически мало чем отличаются на разных планетах: шестипалые ангелы или, даже с натяжкой относимые к гуманоидам, голованы — потребность в привязанности никуда не денется. Хотя у голованов она какая-то не совсем человеческая. Всем известно, что они всегда принимают сторону сильного. Хотя им ещё рано играться в наши игры — может, лет через двести, не ранее…
— Устаю я последнее время от землян, как-то наша техногенная революция не пошла им на пользу, мне кажется. Раньше дашь денег, возможность работать, просто чуть приподнимешь завесу — он тебе за милую душу накидает уйму вариантов, половину отбросит сам, а ты его только чуть направишь. И благодарности его «не будет границ в пределах разумного». Этот же…
Экселенц устало махнул рукой и тоже присел на поверхность стола, Анри подвинулся, и они выпили молча.
— А что он сам-то думает, ты его спрашивал?
— Кого, Вольдемара?
— Ага.
— Нет ещё, а смысл?
— Ну…
— Он у меня ведь один такой остался. А ты же знаешь, разговор наш нарушит принцип непредопределенности, который я, старый дуралей, проигнорировал поначалу самым странным образом.
— Ну ты был так в Лаврике уверен, тебе же перечить не моги, ты же у нас авторитарный руководитель, ты же…
— Хватит, Анри, — голос Верховного мгновенно стал стальным. — Хранитель на нашей Базе — это должность, которую согласовывают обе стороны. Ладно, не обижайся. Не буду я ему ничего говорить. Если он тут, конечно, глупостей не наделает.
Экселенц повернулся к монитору и быстро пощелкал по клавишам.
— Было же тут сообщение, я послал за вами с Лавриком группу… сейчас… ага, вот оно. Ба, дружище Анри, да оно с двойной датой!
От неожиданности старый ангел чуть не свалился со стола и, перевернувшись на пузе, стал всматриваться в монитор, дико вращая глазами. Увидеть реальное подтверждение одновременной работы двух веток одного Сценария в виде двойной даты на записи — это дорогого стоит! Единственным разумным объяснением этого было то, что запись хранилась на удаленном сервере — на самом спутнике связи на орбите Плутона, который тупо фиксировал приходящие пакеты данных. И если пакеты практически совпадали, но были занесены в базу данных дважды, то система просто их объединяла, выставляя две разные даты записи. Нулевой «Выборг — Густав» шел двумя параллельными курсами.
— Началось…
Анри застыл в позе рыбки на огромной столешнице Экселенца. Когда его отпустило, он встал на ноги, отряхнулся, сам налил себе из початой бутылки Экселенца полный стакан, даже не спросив разрешения.
— Шеф, я знаю, что надо делать. Необходимо вернуть Хелену сюда.
— Я же её…
— Да, я помню, не поймали. Но я знаю точно, где она может быть. Она рядом с Вольдемаром уже восемь лет. Он чувствует, что она рядом, поэтому склонен торопить события и хвататься за соломинку. Я вам не говорил, сам узнал недавно. Мой предшественник на посту Хранителя передал этот файл в числе прочих, без объяснений. Но когда я увидел имя Принцессы, не мог больше ни о чём думать. Вы её тогда не поймали, но ваш брат подсуетился. Правда, он не давал ей воплощения, просто заперев душу в одном из его излюбленных тайных мест. Долго не знал, что с ней делать. А когда придумал план с захватом ребенка Избранного — дабы иметь контролируемый доступ в Хранилище в любое время и в любом месте — просто запрятал её ещё глубже. Мешала она ему — Вольдемар нужен был в состоянии крайне тяжелой депрессии, тогда он поверил бы в любой правдоподобный обман. И настоящая Хелена Эстрельская могла бы помешать. Но! — Анри аж приплясывал от удовольствия рядом с Верховным. — Когда он менял дислокацию, мои люди его засекли. Не думаете же вы, что индульгенция на агентов у нас под носом, есть только у него? Свои источники… — и Анри довольно потер руки, рот до ушей. — Она у нас, и я готов лично контролировать ход воплощения. Как тогда в Выборге, когда всё только начиналось, мой предшественник пропустил тот неоспоримый факт, что она Игрок? Ну да, держали её всё это время в неподобающем месте, но хотя бы кто-то аналитику прочитал — уже в то время были у него сотрудники, предвидевшие такое развитие. Но он не придал этому значения, и вы, Экселенц, послали Вольдемара просто спасать Принцессу. А она уже была ключевым игроком, а не обычным персонажем. Вы же подстраховались — помните? Она знала про то, что Вольдемар должен принести масс-передатчик, знала про заговор стрельцов — в общих чертах. Тому, кто тогда с ней работал, не показалось странным её удивительное спокойствие? Ни вспышек религиозного фанатизма, ни просто обморока. Даже временного лишения рассудка — ничего! Вот её братец Эрик — как мы знаем, не успевший тогда — по результатам вашего с ним общения благополучно свихнулся. И это исторический факт…
