— Эй, Нику! — крикнул ему начальник почты. — Вставай, молодчина.
Идиот медленно повернул голову и взглянул на Гонтрана тупым и пристальным взглядом безумца.
— Вот этот господин желает идти с тобою, — сказал начальник почтовой конторы.
Идиот продолжал смотреть на Гонтрана и не ответил ни слова. Затем он вдруг встал, и маркиз заметил, что он был огромного роста, хотя страшно худ; идиот отыскал свою палку, стоявшую в углу, потом, не сказав ни слова и даже не взглянув на маркиза, повернулся и вышел из трактира.
— Поезжайте за ним, — сказал начальник почты Гонтрану. — Может быть, он разговорится с вами дорогой. Теперь он в бреду.
У крыльца слуга держал в поводу оседланную лошадь. Гонтран сел и поехал за своим странным спутником. Было еще светло, хотя ночь уже наступала.
Сумасшедший шагал впереди, с палкою в руке, так быстро, что Гонтран едва поспевал за ним, несмотря на то, что ехал рысцой. Время от времени идиот отбрасывал волосы на плечи, когда они спускались ему на лицо от быстрой ходьбы, и шел, казалось, не замечая, что за ним едет всадник.
Скоро путешественники миновали равнину и въехали под тень одного из густых лесов Нивернэ, которые тянутся от окрестностей Кламеси до передовых отрогов Морванских гор.
Наступила ночь, и де Ласи принужден был довериться инстинкту своей лошади, следовавшей шаг за шагом за идиотом. Последний точно дожидался лесной тьмы для того, чтобы порвать совершенно с действительной жизнью и снова перенестись к странному сновидению, которое так резко нарушил начальник почтовой конторы. Внезапно обернувшись к маркизу, он спросил его смеясь:
— А мы не встретим княжну сегодня ночью.
Смех идиота был резкий и заставил вздрогнуть Гонтрана.
— О какой княжне ты говоришь? — спросил он его.
— О той, которая влюблена в меня, ваша светлость.
— А! — расхохотался, в свою очередь, Гонтран. — Тебя любит княжна.
Гигант пошел по правой стороне рядом с лошадью Гонтрана, фамильярно облокотившись на седло, и сказал:
— Тс! Это тайна, но я хочу рассказать ее вам. Вы будете скромны, не правда ли?
— Даю тебе слово.
— Отлично! — сказал сумасшедший и продолжал. — Представьте себе: там, внизу, совсем внизу, — и он указал рукою на чащу леса, — есть прекрасный замок, где живет моя княжна, прекрасная и богатая княжна, богаче самого короля Франции.
— И она любит тебя?
— До безумия, ваша светлость.
— Она сама тебе это сказала?
— Черт возьми, — с фатовским видом сказал идиот, — она мне сказала это, когда я переносил ее на своей спине через реку, и даже хотела выйти за меня замуж.
— Вот как! — пробормотал Гонтран, с состраданием посмотрев на сумасшедшего.
— Но князь, отец ее, не хочет этого.
— Дуралей! — заметил Гонтран.
— А все потому, — грустно продолжал нищий, — что князь скуп… очень скуп…
— Он, должно быть, ищет богатого зятя?
— Совершенно верно, ваша светлость. Но я скоро буду богат.
— Ты?
— Я самый, ваша светлость. В продолжение двух лет я коплю деньги, и когда у меня соберется необходимая сумма, князь не откажет отдать за меня свою дочь.
Идиот говорил так уверенно, что Гонтран не мог удержаться от улыбки.
— Каким образом ты копишь деньги?
— Я хожу к важным господам, моим соседям, и они дают мне каждый день по нескольку монет.
Несчастный безумец назвал по именам крестьян и трактирщиков, у которых просил милостыню.
— Сколько же тебе надо, чтобы жениться на дочери князя?
— Сто экю, ваша светлость.
Гонтран едва удержался от смеха и решил про себя:
«Княжна, про которую он говорит, должно быть, какая-нибудь деревенская коровница».
И маркиз снова погрузился в мечты и опустил поводья лошади, продолжавшей следовать за бродягой через валежник, среди которого пролегала тропинка, выбранная Нику для сокращения пути. Ночное путешествие в лесу, безмолвная тишь ночи, предвещавшая близкую бурю, — все это придавало еще большую фантастичность рассказу безумца, сопровождавшего маркиза.
Нику замолчал, а Гонтран перестал его расспрашивать и насвистывал сквозь зубы народную песенку. Гонтран мечтал.
Таким образом прошло около двух часов; иногда они выходили из-под деревьев, чтобы пересечь прогалину, где де Ласи мог видеть клочок неба. Небо было сумрачно и темно и предвещало близкий сильный дождь. Гонтран посмотрел на часы.
«Восемь часов, — подумал он. — Вот уже два часа, как мы едем, а трактирщик сказал, что через три часа я буду в Сен-Пьере. Значит, уже скоро».
Молния рассекла свинцовое небо, и раскат грома прозвучал в лесу. Безумный расхохотался.
— Ах, — сказал он, — княжна хорошо сделала, что переехала реку днем.
— Она переезжала реку? — спросил Гонтран, довольный тем, что идиот снова начинает болтать.
— Сегодня утром, — ответил последний.
— А куда… она поехала?
Безумный пожал плечами, как бы говоря: «Не знаю».
— Она проехала одна?
— Да, на черной лошади и с двумя борзыми собаками. Гонтрану пришло на память одно из самых красивых произведений Альфреда де Дре и, отказываясь от мысли, что княжна — коровница, он подумал: «Не влюбился ли уж бедняк в какую-нибудь молодую и красивую даму из окрестного замка». Любопытство маркиза было задето, и он начал расспрашивать идиота.
— Конечно, она с тобою разговаривала?
— Да, ваша светлость, и Нику был счастлив на весь день.
— Значит, она была очень нежна и любезна?
— Она дала мне золотую монету и сказала: «Возьми, собирай их поскорее, чтобы жениться на мне». Затем она стегнула лошадь и, повернувшись, улыбнулась мне.
Безумный прижал обе руки к сердцу и прошептал:
— Там… ее улыбка…
«Бедняга», — подумал Гонтран.
Снова блеснула молния и осветила небо; несколько крупных капель дождя упали на окружавшие Гонтрана деревья.
— Нам далеко еще? — спросил он идиота. Нику вдруг схватил его за руку и сказал:
— Слушайте!
Гонтран прислушался и услыхал вдали глухой шум, похожий на журчанье воды в реке, покинувшей свое ложе.
— Это вода, это вода! — вскричал с хохотом безумный и удвоил шаги, снова запел песенку. Он побежал, и Гонтрану пришлось пустить лошадь галопом.
Шум сделался резче; наконец тропинка, по которой ехали путешественники, образовала крутой поворот — признак, что река близко. Де Ласи заметил вскоре слабый свет неба сквозь последние деревья леса; немного спустя Нику внезапно остановился.
При свете молнии Гонтран окинул взглядом место, где они находились. Они были на маленькой площадке, образуемой скалами, которую пересекала тропинка при выходе из лесу, спускаясь далее к реке, которую в обыкновенное время в этом месте переходили вброд, так как Нивернэйский канал в то время еще не существовал. На обоих берегах реки росли высокие деревья, и взор тщетно искал бы вверх и вниз по течению дом или деревню, наконец, какую-нибудь светлую точку, свидетельствующую о близости людей; местность была дикая и пустынная.
