Но королева Алиенора высказалась вопреки сужденью этой дамы и на спрос об этом случае так ответила: “Ведомо, что сие лежит в самой природе любви, что солюбовники зачастую измышляют, будто ищут новых утех, но сами лишь хотят верней познать взаимность постоянства и верности. Посему противно естеству любви за это замыкать объятья пред любовником или в любви ему отказывать, ежели нет достоверного свидетельства неверности любовника”…
6…Некоторый юноша, никакими достоинствами не отмеченный, и пожилой рыцарь, приятный всеми качествами, искали любви одной и той же дамы. Юноша притязает на предпочтение потому-де, что, причастившись взыскуемой любви, сможет он достичь и нравственного достоинства; и когда взойдет к такому он достоинству, то будет в том его даме немалая честь. На сие королева Алиенора так ответствовала: “Пусть даже и покажет юноша, что причастясь любви, он впрямь взойдет ко нравственному достоинству, – все равно, неразумно поступает женщина, в любви предпочитая недостойного, а тем паче, когда ищет любви ее муж доблестный и душевным вежеством сияющий. Ибо ведь может быть и так, что по его недостойному нраву он, достигнувши желанного блага, все же в нем не почерпнет себе средства к совершенствованию: не всегда ведь и посеянные семена бывают урожайными”.
7. Вот еще какой любовный случай был представлен названной королеве на рассмотрение. Некто по неведению соединился любовью с родственницею, а узнав о таком грехе, стал искать уйти от нее. Дама же. связанная узой истинной любви, устремлялась удержать его в любовном повиновении, утверждая, что грех им не вменяется, ибо приступили они к любви, не зная вины. По такому делу решение королевы было следующим: “Женщина, под любым покровом заблуждения ищущая скрыть кровосмесительность любви своей, явственно поступает против права и пристойности. Ибо мы всегда должны противиться предосудительности кровосмешения, зная, что даже людские уставы наказуют сие тягчайшими казнями”…
Элеонора Аквитанская. Книжная иллюстрация
18. Некоторый рыцарь разгласил постыдным образом сокровенные тайны своей любви. На сей проступок все, ратующие в стане любви, стали взывать о суровейшем возмездии, да не станет безнаказанность столь великого вероломства примером для других. Посему, в Гасконии собравшись, суд высоких дам единым гласом определил во веки веков быть тому рыцарю отказану в надеждах на любовь и быть ему от всякого схода рыцарей и дам в поношении и поругании. Если же какая женщина посмеет преступить сей приговор высоких дам, ущедривши его своею любовью, то да будет и на ней вовеки та вина и да будет она оттоле ненавистна всем достойным женщинам.
19. С этим приговором естественно смежен еще и вот какой. Некоторый рыцарь домогался любви у госпожи своей, но та его любовь решительно отвергнула. Тогда послал он ей дары весьма пригожие, и те дары она с веселостью в лике и алчностью в сердце не отвергнула. Но в любви она от этого не смягчилась и в отказе своем ему упорствовала. Рыцарь принес тогда свою жалобу, что приняв любовные дары, та дама подала ему надежду на любовь, а затем беспричинно снова в ней отказывает. На сие королева ответствовала так: “Пусть та женщина или отвергнет подарки, поднесенные с любовным усмотрением, или отдарит их любовным снисхождением, или же претерпит, что причтут ее к продажным женщинам”.
20. Королеве был предъявлен вопрос, чья любовь предпочтительней, молодого ли человека или пожилого. На сие она дала ответ, удивительный по тонкости. Сказала она так: “Мужи в любви почитаются лучшими или худшими не по летам, а по их познаниям, доблести и достохвальному добронравию. По естественному же побуждению мужчины младших лет более склонны соединяться в страсти с женщинами старших лет, чем с молодыми сверстницами, а мужчины зрелых лет предпочитают принимать объятия и лобзания от младших женщин, чем от зрелых возрастом. Женщина же, напротив, будь она во младых летах или в зрелых, более ищет объятий и утех во младших мужчинах, нежели в пожилых. По сей причине рассмотрение предложенного вопроса есть забота скорее естествоиспытательская”».
Еще один момент, наверняка связанный с Элеонорой, обнаружен нами в трактате итальянца Франческо да Барберино «Предписания любви». По имени он ее не называет, но расследование – простейшее. Автор жил на рубеже XIII–XIV вв. и много писал о некоей даме Бланшман; он часто ссылается на многих трубадуров, включая «трубадура-ренегата» Фолькета Марсельского (о нем мы вспомним в конце книги, придуманное нами ему прозвище свидетельствует о чудовищном превращении трубадура, певца любви, в монаха (и это б еще полбеды, многие из его «коллег по цеху» так делали), а затем – в епископа, установившего в Тулузе инквизицию и жегшего людей на кострах). Известно, что Фолькет постригся в 1200 г. – следовательно, под «английской королевой», жившей некогда в Париже, можно понимать только и исключительно нашу героиню. Вот какой пример «суда ее любви» приводит Барберино, даже в стихах:
«К правилу XLI. – Вы, конечно, слышали о том празднестве, которое королева Английская, в бытность свою в Париже, устроила для избранных знатных дам. Между явившимися на этот праздник были графиня Артуа, дама славная и величественная, и Алиса, супруга пятого сеньора Богемии, которая прибыла с мужем, дабы повидать эти земли, и была прекраснее любой из своих современниц. Король французский приказал своим рыцарям почтить эту красавицу, как только смогут, и те по этой причине посоветовали королеве оказать ей почетный прием. Была на этом празднестве и госпожа Бланшман, о коей упоминалось выше; она, хотя уже утратила свою красоту, по-прежнему блистала своими речами и нравами. Поручив рыцарям усадить за столом прочих дам, королева призвала к себе лишь этих трех и усадила названную госпожу Бланшман, красноречивую и добродетельную, на более почетное место, чем двух остальных. По этой причине среди юношей и людей неосведомленных поднялся ропот, и, когда по окончании пира три упомянутые сеньоры удалились, те стали шутливо и со смехом упрекать королеву за то, что она так поступила; королева же, повернувшись к ним, отозвалась: “Запишите себе эту пословицу, и ваши пересуды тотчас прекратятся”. И она огласила им основное из данного правила:
Ни род, ни же краса жену не красят,
А разум и одна лишь добродетель
Тому порука и свидетель,
Что честь и слава каждой воздается,
Кто по заслугам дамою зовется».
Вот в такой атмосфере, пропитанной куртуазностью и здоровым эротизмом, но оттого вовсе не размягчающей силу, волю и характер, возрастал Ричард, будущий король Англии. Самый знаменитый из английских королей. Многие видят в этом парадокс – как же так, типичный носитель
