В ветвях ивы послышались шум и треск, а затем с дерева, словно кошка, ловко и мягко спрыгнул Андреас с двумя луками и двумя колчанами. Ульрих и Франческо, тащивший за собой пленного, выехали на берег, а Марко, спешившись, принялся выводить на берег лошадей поверженных врагов. Затем — кого за руки, кого за ноги — выволок на берег убитых. Лошадей же привязал к кустам. Воин, свалившийся с раненой лошади, очевидно, сломал при падении позвоночник: из-под его закрытого забрала раздавались глухие стоны.
— Добей! — приказал Ульрих своему оруженосцу. — Все равно не жилец…
Франческо вытащил кинжал «милость Божья» и с отвращением во взгляде направился к раненому. Когда хозяин приказывал ему добивать поверженных врагов, он всегда испытывал какое-то неприятное чувство, не имевшее, впрочем, ничего общего с жалостью. Коротким, быстрым ударом сквозь забрало юноша пробил раненому глаз и пронзил мозг. Тот судорожно дернулся и затих. Франческо отер кинжал о зеленый плащ убитого, после чего вернулся к иве, где перед Ульрихом стоял дрожавший от страха пленник, единственный из противников, оставшийся в живых. Шлем и меч у него отобрали, он весь промок и производил самое жалкое впечатление.
— Имя! — со сталью в голосе, что не предвещало пленному ничего хорошего, спросил Ульрих.
— Ганс Риттер, мессир! — пролепетал пленник. На вид ему было лет двадцать пять, но в своем нынешнем плачевном положении он казался намного моложе.
— Кто вас послал? Сказку о Вальдбурге я уже слышал, ее можешь не повторять.
— Мессир, я всего лишь простой латник, я толком ничего не знаю! — заныл Риттер.
— Говори, что знаешь! — потребовал Ульрих.
— Кавалер де Перрье, мир праху его, — стуча зубами, проговорил Ганс, — сказал нам, что его светлость маркграф пожалует нас землями, если мы сделаем, как он велит…
— Кто велит? Что сделаете? — быстро спросил Ульрих, не давая пленнику передохнуть.
— Он сказал, что надо надеть плащи с гербом Вальдбургов и ехать за ним. Здесь, на иве, сидел разбойник, которому обещали прощение, если он вас убьет. У него в колчане все стрелы отравлены. Если бы он промахнулся, то мы бы проткнули его копьями… А если бы не промахнулся, то убили бы вашего слугу-лучника…
— Это, стало быть, меня? Охо-хо… — вздохнул Марко, похлопывая по бокам гнедого коня, ранее принадлежавшего де Перрье.
— Да, так… — в глазах у Ганса засветилась надежда. — А господина оруженосца велено было только разоружить и выпороть…
— Что-о-о?! — вскричал Франческо, замахиваясь на Риттера плеткой. Ульрих отстранил его и, нахмурившись, сказал:
— Не лезь, если тебя не просят! — Затем, повернувшись к перепуганному Гансу, спросил: — А дальше что?
— Мы должны были отхлестать его, отвезти поближе к Шато-д’Ору и бросить у замковых башен так, чтобы видны были наши плащи, но не лица… Кроме воинов Вальдбурга, никто не носит зеленых плащей… И мы должны были всячески ругать Шато-д’Ор и его хозяев, кричать, что мы отомстили племяннику, когда убили его дядюшку.
— Так, все понятно… — медленно проговорил Ульрих. — Но как Перрье узнал о ссоре между Альбертом и Иоганном фон Вальдбургом?
— Де Перрье сегодня утром был в замке под видом крестьянина, продававшего мед.
— Но он плохо скрывал свою рожу! — отрывисто заметил Андреас. — Я узнал его и следил за ним… Этот парень говорит правду.
— Не извольте сомневаться, ваша милость, истинную! Истинную правду, как на святой исповеди! — залопотал Ганс. — Мы остались ждать его в лесу, а он должен был разузнать, когда вы покинете замок.
— А откуда вы узнали, что я уже в Шато-д’Оре? — спросил Ульрих. — Ну, что молчишь, говори!
— Точно не знаю, ваша милость, нам этого не говорили… Но мессир де Перрье знал об этом уже вчера, с самого утра, и засаду на вас устроил еще вчера. Мы думали, что у племянника вы гостить долго не будете.
— Но ведь тогда-то ссора между Вальдбургом и Шато-д’Ором еще не произошла?! — вскричал Ульрих. — Он что же, знал, что они поссорятся, за день до этого?! Что за чушь?
— Не гневайтесь, ваша милость! — почувствовав, что над его головой снова собираются тучи, пробормотал Риттер. — Только мы еще вчера приехали сюда в зеленых плащах…
— Позвольте мне, сударь, — вновь вмешался Андреас. — Я кое-что знаю об этом… Мессир Альберт, как известно, жених госпожи фон Майендорф. А у господина фон Вальдбурга весьма своеобразные вкусы… Он три года назад сватался к госпоже Альбертине, но теперь почему-то больше посматривает на невесту мессира Альберта… Мессир Альберт это уже месяц назад заметил, так что дело, несомненно, шло к поединку…
— Я полагаю, что это не укрылось и от взора де Перрье…
— О, вы правы, мессир Ульрих! Эта старая лиса — шпион маркграфа, мерзавец, лизоблюд и вор. Кроме того, он был бесчестный плут и насильник, он погряз в содомском грехе и держал в своем замке целый гарем из мальчишек, которых он забирал у матерей и приучал к разврату и пьянству… Но в Шато-д’Ор он появлялся часто, потому что отказаться его принимать — значит вызвать гнев самого маркграфа… Естественно, что он знает о вражде Альберта и Иоганна. Так вот, вчера мессир Альберт послал меня сопровождать мессира де Перрье до опочивальни…
— Ого! — воскликнул Ульрих. — Отправил, зная о том, что де Перрье содомит. Я бы этого не сделал! Вы слишком красивы для юноши, мой друг…
— Не беспокойтесь, сударь! — щеки Андреаса залились краской. — На сей раз у него были другие намерения. Перрье сообщил мне, что моему господину угрожает участь рогоносца, ибо фон Вальдбург собирается назначить на следующий день свидание его невесте. Я сразу понял, что это подвох, но тем не менее сообщил мессиру Альберту то, что мне сказал Перрье, разумеется, предупредив его о своих сомнениях. Свидание должно было состояться в одном из самых укромных уголков замка, за старыми конюшнями, примерно в то время, когда произошел поединок. Перрье, вероятно — даже наверняка, — передал мессиру фон Вальдбургу приглашение на свидание с госпожой фон Майендорф от ее лица, причем баронесса о нем и не подозревала… Естественно, что, столкнувшись нос к носу, мессир Альберт и мессир Иоганн, несомненно, вступили бы в поединок, который мог бы закончиться победой любого из них. Любой исход был бы удобен для Перрье, если он собирался избавиться…
— Избавиться? — перебил Ульрих. — Неужели вы, мой друг, считаете, что ему нужно было избавляться от кого-то из них?
— Не знаю, сударь… Но ему нужно было, чтобы между Вальдбургами и Шато-д’Орами возникла вражда, чтобы пролилась кровь…
— Это другое дело… Но кое-что мне все же не понятно! Если этот Перрье — человек маркграфа, то зачем ему понадобилось рисковать жизнью вашего господина, дорогой Андреас? Ведь маркграф наверняка знает о завещании моего прадеда, который при отсутствии потомков мужского пола велел все отписать монастырю. Ежели он замыслил убить меня и одновременно Альберта, то, выходит, лишает себя прав на Шато-д’Ор!
