Секретарь объявил, что его хочет видеть какая-то девушка.
— Сейчас выйду.
Хорошенькая брюнетка с прекрасным макияжем поднесла ему блюдо — бобы с чесноком под соусом из ароматных трав.
— У повара Икера это коронное блюдо. Ему кажется, что вам было бы приятно его попробовать.
— Прекрасная мысль.
— Ешьте, пока теплое, это очень вкусно!
Поскольку Херемсаф не успел еще позавтракать, он не заставил себя долго упрашивать. Блюдо оказалось превосходным. Пока он ел, Бина, улыбаясь, ушла.
Первые боли Херемсаф почувствовал с наступлением ночи. Сначала он подумал о пищевом отравлении, но боль становилась все сильнее и вдруг перехватила ему дыхание.
Он так и не успел встать со своей постели. Его мускулы расслабились. Сердце остановилось. Ливанский яд произвел свое действие.
— Тебя спрашивает Волосатый, — сказал Икеру Секари.
Икер вскочил с кровати. Вид у него был потрясенный.
— Какую плохую новость он принес?
— Он хочет говорить только с тобой.
Перед тем, как спуститься на первый этаж, Икер привел себя в порядок.
— Что произошло, Волосатый?
— Херемсаф... Сегодня ночью умер Херемсаф!
— Херемсаф?! Ты уверен?
— К сожалению, это так.
— А причина смерти?
— Остановилось сердце. Последнее время он чрезвычайно много работал и отказывался отдохнуть. У вас, конечно, большая разница в возрасте, но тебя, Икер, этот случай должен тоже кое-чему научить! Ты тоже работаешь слишком много.
Икер отправился в храм Анубиса, в котором новый Верховный жрец будет проводить погребальный ритуал. Икер предложил ему свои услуги, чтобы на погребении Херемсафа не было ни в чем недостатка.
Дела покойного были взяты в городскую управу и поделены между различными чиновниками. Тот, кто стал заниматься караваном, не заметил ничего странного в нем, и разрешение на вход в Кахун было выдано.
Весть о смерти Уакхи, бывшего правителя провинции Кобры, глубоко ранила фараона Сесостриса, но он, как это было ему обычно свойственно, ничем не выдал своих чувств. Уакха был первым, кто его поддержал и поклялся ему в верности — в самом начале борьбы за соединение провинций. Тогда страна легко могла соскользнуть в пропасть междоусобной войны, и помощь Уакхи оказала решающее влияние. Его смерть тоже станет важнейшим этапом: как отреагируют семья, близкие и советники? Они или подчинятся визирю Хнум-Хотепу, которого фараон пошлет на похороны, или попытаются сами посадить нового правителя и тем направить провинцию на путь отделения.
Во втором случае монарху придется применить силу.
Эти мрачные мысли накладывались на все возрастающее беспокойство: кто покушается на жизнь Древа Осириса и жаждет помешать воскрешению Великого Бога? На сегодняшний день фараону было известно, что речь не идет о ком-либо из правителей провинций, когда-то противостоявших объединению. Согласно логике, черным магом должен был быть восставший ханаанин, чьей единственной целью было разрушение Египта. Может быть, генералу Несмонту, расставляющему войска по сирийско-палестинской области, удастся что-нибудь о нем разузнать?
Вечером, едва вернувшись в Мемфис, Хнум-Хотеп немедленно прошел к царю.
— Никто и не мыслит восстанавливать местное самоуправление, Великий Царь, — объявил он радостно. — Я поставил там администрацию, которая будет работать под контролем одного из моих доверенных лиц.
— Не допускай ни слабости, ни перегибов. Пусть провинция Кобры, как и остальные, управляется по законам Маат, пусть никто из ее обитателей не страдает от голода и пусть любая несправедливость тут же наказывается. Я отвечаю перед лицом богов за счастье своего народа. А ты отвечаешь передо мной.
— Я первый оцениваю весь объем ваших усилий. Они сейчас стали частью моей души, и нет у меня более горячего желания, чем сплотить и упрочить единство, гарантом которого являетесь вы. Отныне провинции не принесут вам никаких печалей.
— А если нам не удастся исцелить акацию Осириса, что же будет с Египтом?
— Как это «ничего»? — разозлился Медес, меряя огромными шагами свой просторный кабинет.
— Они ему действительно ничего не сделали, — подтвердил Жергу. — Великий Казначей Сенанкх остался на своем посту.
— И ни малейшего наказания?
— Ни малейшего. Визирь доверяет ему по-прежнему.
— И фараон, к несчастью, тоже! А я-то надеялся, что Сесострис, чтобы спасти лицо, разыграет комедию и станет защищать честь Дома Царя! Но все же моя жена ведь великолепно подделала почерк Сенанкха? А печать разве не совершенство?
И вдруг... Вдруг Медеса осенило.
— Код... Сенанкх использовал код! Другое объяснение невозможно. Поэтому он без труда и доказал свою невиновность.
— Изучая архивы, мы, в конце концов, его вычислим.
— Это бесполезно. Он его обязательно поменяет. Даже уже поменял. Или будет менять постоянно.
— Но кто-нибудь должен о нем знать!
— Наверняка только фараон.
Жергу постигло полное разочарование.
— Тогда Сенанкх остается вне досягаемости.
— На данный момент, друг мой, на данный момент. Но есть мишени, по которым бить значительно легче.
Медес рассказал Жергу о своем новом плане. Тот высоко оценил его и тотчас же отправился воплощать в жизнь.
Это поражение дало заговорщикам немало информации, и в то же время ни одна ниточка не протянулась к Медесу. Дом Царя выглядел крепостью, которую не удастся взять в один день. Но теперь в Абидосе у них есть союзник. И этот союзник даст Медесу возможность коснуться самой сокровенной части великих тайн и достичь могущества, почти равного могуществу царствующего фараона.
Ливанец оглядел себя в нескольких зеркалах и тщательно перепроверил, как на нем сидит его новое платье. Благодаря своему новому, еще более широкому платью с вертикальными полосами он выглядел гораздо менее полным.
И все же, когда в приемную вошел Провозвестник, ливанцу отказали силы и он постарался как можно скорее отвести взгляд, предложив своему гостю воды.
Гость от предложения отказался.
— Не хотите ли вы чем-нибудь подкрепиться, господин?
— Только подробным отчетом. И... без обмана!
На низких столиках ни фруктов, ни пирожных. Это даст Провозвестнику возможность оценить усилия хозяина.
— По коммерческой части достижения великолепны. Наши будущие совместные операции должны принести нам существенный доход. Мои аргументы убедили Медеса. Как и было предусмотрено, я заставлю его подождать встречи с... моим руководством. Его любопытство возрастет, и он попытается на меня поднажать.
Провозвестник слега улыбнулся. Улыбка вышла скорее тревожная, чем ободряющая.
