Велесов озирался и часто моргал, не понимая, где он и зачем. Я посоветовал.
— Попей воды из родника, Владимир Дмитриевич, она холодная и вкусная. Сразу придёшь в себя.
Велесов повернулся и подошел к роднику. Напился и посмотрел на нас.
— Что вы тут делаете, бояре?
— Мы тут рассуждаем о частых налётах степняков.
Велесов зачерпнул воды в котелок, встал, потом посмотрел на него и поставил на землю.
— И что?
Я прокашлялся.
— Считаю, что эти частые стычки и появление мелких отрядов неспроста. Этот отряд, что вчера разбили, был без добычи. Определённо куда-то шел. Мыслю, что мелкие группы степняков — это один отряд. Возможно, где-то есть их стоянка. И там их много.
Горин и Велесов уставились на меня.
— Почему это?
Тугодумы. Похоже, не проснулись ещё.
— На Полески налетели, раз. Эта сотня шла без добычи, два. Ранее налёты были, взять хоть нападение на тебя, Илья Демьянович, три. Ещё перечислить? Думаете, они сами по себе? Нет. Они из одного отряда. И где-то есть их стоянка. Куда они все соберутся. И задача у них — разведка, я думаю.
Велесов покачал головой.
— Не мог большой отряд незаметно пройти. Увидели бы.
— Мне тут Илья Демьянович говорил, что находятся среди мордвы проводники, которые могут провести незаметно поганых. Надо отправить дозоры по местам, где могут встать на стоянку до пяти тысяч воинов. Ведь если они здесь, то не просто так сюда пришли.
— А сколько ратников соберётся, если исполчать?
Велесов ответил сразу.
— Пять сотен бояр.
Чёрт, мало.
— Как же так? Ратников мало, поганых ведь больше.
Горин хотел сказать, но Велесов опередил.
— С чего тебе, Володимир Иванович, взбрело в голову, что поганых тут много? А бояре с десятком оружных холопов исполчаются. Ещё дети боярские. Так что ратников до пятидесяти сотен будет. Но снаряжать новые дозоры, мыслю, не надо. Их и так достаточно.
Мысленно плюнул. Про лешего, что ль сказать? Нет, не буду. Зачем он свёл нас сюда, если убедить их не могу? Горин и Велесов направились к стоянке. Я постоял в раздумье и, подхватив забытый Велесовым котелок, пошел за ними.
— Бояре, обождите.
Они повернулись и замерли, с ужасом глядя на реку. Не понял, там что? Повернулся, замерев в изумлении. Было от чего.
Легкий туман, наверно, сползся со всей реки и преобразился в скачущих на нас всадников. Они размахивали саблями, стреляли из луков, быстро приближаясь. Я понял, что это морок, созданный лешим, но как правдиво всё выглядит! Прям, три де, какой-то. Оглянулся на бояр. Они оба упали на спину и шарили рукой по поясам, ища оружие. Но из оружия были только ножи и, выдернув их, они стали размахивать, пытаясь убить проносящихся степняков. В их глазах стоял страх от непонимания и бессилия. Тут конная лава кончилась.
Я посмотрел на реку. Картинка сменилась.
Теперь леший сделал морок с проходящими пленниками. На фоне из горящих домов и церквей молодые женщины и дети, связанные верёвкой за шеи, шли, подстёгиваемые всадниками по бокам колонны. За ними привязанные за руки к сёдлам молодые парни бежали, пытаясь не упасть. Вот один не выдержал и, споткнувшись, стал волочиться по земле. Всадник даже не обернулся.
Опять смена картинки.
Поле боя. Мертвые ратники, пронзённые стрелами, страшными ранами и торчащими копьями из тел.
Вдруг, над рекой появился образ Богородицы.
Она скорбно взирала на нас.
Мать моя! Я, зная, что это простой морок, наведённый лешим, сам почувствовал, как по спине побежали мурашки. А что с боярами? Обернулся. Горин и Велесов, часто крестясь, отбивали поклоны, стоя на коленях.
Туман рассеялся.
Ну и кино, блин! Осипу режиссером работать бы. Такой боевик показал. Бояре, вскочив, кинулись к стоянке. Я, вздохнув, поплёлся за ними. Забравшись на склон, увидел ворона. Посмотрел вокруг, Осипа не видно.
— Осипу передай спасибо. Думаешь, помогло?
Мне показалось, что птица сначала кивнула, а потом пожала крыльями.
Ладно, будем дальше воздействовать на бояр. Подключу деда Матвея, может, получится убедить упертых.
Выйдя к стоянке, сразу направился к своему месту. В предрассветных сумерках потухшие костры курились лёгким дымком. Из-под куста, где сидел на часах Митяй, торчали ноги. Заглянул, раздвинув ветки. Сон на посту? Бардак, однако.
Лагерь спал, внося в фон утреннего щебета птиц многоголосый храп на все лады.
А прохладно с утра. Быстро подошел к костру. Кубин дремал, откинувшись на спину. Собрав остатки дров, подкинул в костёр. Сел и задумался.
Сейчас мне уже не казалась удачной мыслью демонстрация, что Осип устроил. Но, как говорится — будем посмотреть. Убедить в необходимости поиска монгольского отряда не получилось. Пока. Где они сейчас? Я посмотрел туда, где Велесов и Горин спали. Хм, не видать. Странно. Подобрал ветку и, обламывая по частям, стал бросать в огонь.
— О чём задумался, Владимир Иванович? Что случилось?
Кубин поднял голову и смотрел на меня. Я бросил остатки ветки в костёр.
— С Велесовым и Гориным поговорил. Неудачно.
Дед Матей сел.
— Вот как. Когда успел? И о чем разговор был?
— С час назад до ветру отошел, затем на берег вышел. Тут они пришли.
Кубин удивился, но промолчал.
— Я выразил мысль, что не просто тут крутятся мелкие отряды степняков. Сказал, что, скорей всего это один отряд и у него есть конкретная цель — разведка. А потом будет нападение. А их, скорей всего, больше тысячи.
— С чего ты взял, что их тут много? И откуда их тут тысяча?
— Осип сказал.
— Кто такой Осип?
— Здешний леший.
Кубин плюнул.
— Тьфу ты, Господи прости и помилуй!
Перекрестился.
— Ещё один? А он откуда знает? Ты ему веришь?
Я посмотрел на деда Матвея.
— Ты знаешь — верю. Почему? Не знаю, но верю. Осип от Кочура привет передал. Сказал, что тьма идёт. А предупредили потому, что монголы все города выжгут.
Кубин кивнул.
— Понял. Так, а бояре что сказали?
Я достал новую пачку сигарет, оглянулся, все спят и достал сигарету, предложил Кубину. Закурил сам.
— Говорят, что дозоры предупредили бы давно.
Дед Матей помолчал и поднялся.
— Пойдём, поговорим с ними вместе.
Я вздохнул и сказал.
— Погоди, не сейчас. Они от видения ещё в шоке.
Кубин замер.
— От какого видения?
Я хмыкнул.
— Осип постарался. Показал как в ки… синематографе, что случится. Закончил тем, что явил лик Богородицы. После этого бояре в глубоком ауте.
— Отче наш, Иже еси на небесех!…
Кубин закончил молитву и строго посмотрел на меня.
