Быстро и неслышно Евгения подошла к гроту, находившемуся рядом с тем, откуда послышался шелест, дрожащей рукой распахнула портьеру, — слабо освещенный грот был пуст.
Бледное лицо прекрасной графини просияло довольной улыбкой. Плотно закрыв портьеру, она направилась в глубину грота, где виднелись в полумраке мягкие, удобные диваны. Евгения уселась на одном из них, с сильно бьющимся сердцем приложила ухо к стене и ясно услышала голоса.
— Не сердитесь, маркиза, — произнес Нарваэс с заметным волнением в голосе, — вы доверенная королевы, вы постоянно находитесь при ней — удостойте меня ответа только на один вопрос.
— Но, господин генерал, говорите спокойнее, встаньте. Что подумают, если нас тут увидят, — с некоторым страхом произнесла Паула де Бельвиль.
— Вы по моему волнению можете судить о том, до какой степени меня мучает неуверенность. Извините за мою навязчивость. Мне говорили, что вы одна знаете все, и поэтому я возлагаю единственную свою надежду на вас!
— Не понимаю, из чего вы могли сделать такое заключение, — я решительно не знаю, что вы желаете меня спросить, дон Нарваэс!
— Выслушайте меня. Вы должны оказать мне услугу, маркиза, может быть, когда-нибудь и мне предоставится удобный случай доказать мою преданность вам. Меня давно мучает неуверенность, повторяю вам, и на этот раз я твердо решился не оставлять Мадрида до тех пор, пока полностью не успокоюсь. на этот счет. Я люблю королеву.
— Господин генерал, что, если нас подслушивают, ваши слова так странны.
— Мне ли теперь обдумывать слова — вы вошли бы в положение, если бы об этом вам сказал кто-нибудь другой. Постарайтесь же понять и меня в этом случае, и, ради Бога, не отказывайте мне в просьбе, будьте со мной откровенны!
— Прекрасно, дон Нарваэс, — ответила Паула де Бельвиль, немного смущенная, — но только не здесь, вы забываете…
— Все на свете, — перебил ее генерал, — все, если думаю о королеве. Называйте меня сумасшедшим, я боготворю прекрасную донну Изабеллу.
— Говорите скорее, что вы желаете знать.
— Я хочу знать, маркиза, кого любит королева. Мучительное сомнение терзает меня. Временами озаряет луч надежды, порой же необъяснимый страх овладевает душой.
Евгения слушала с напряженным вниманием, мертвенная бледность, покрывшая ее лицо при страстном признании генерала, все еще не исчезла. Слова Нарваэса глубоко поразили ее душу, так как она до этой минуты горячо любила его.
— Я попробую узнать это, — ответила маркиза.
— Благодарю вас, о, благодарю вас! Когда же вы обещаете мне сделать это?
— Еще сегодня, дон Нарваэс! Завтра я сообщу вам результат.
— Только завтра — это поздно, маркиза. Я рано утром должен отправиться в войска. Если я получу утешительный ответ, вы скоро услышите о моем геройстве. Позвольте мне подслушать ваш разговор с королевой.
— Но это никак невозможно, господин генерал.
— Вы будете в будуаре королевы — я же через задние коридоры проберусь в комнату старой дуэньи Мариты, по соседству с будуаром.
— Стража вас не пропустит.
— О, об этом не заботьтесь, маркиза.
— Ах, Боже! Но что, если вас увидят? Я дрожу от страха при этой мысли.
— Генерал Нарваэс никогда не дрожит от страха, маркиза! Заранее благодарю вас за любезность. Завтра чуть свет я буду уже на пути в Алькалу. Наконец-то я узнаю что-нибудь определенное!
— Возвратимся к гостям, чтобы не заметили нашего отсутствия, господин генерал, — произнесла наконец маркиза де Бельвиль.
Евгения поднялась с места. Она слышала затем шелест тяжелого платья придворной дамы, и шаги генерала и маркизы стали удаляться по направлению к Филиппову залу.
Всего услышанного было достаточно для гордой, самолюбивой Евгении — она поняла, что ей предпочли другую. Потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться и снова собраться с силами, грудь ее сжималась, сердце надрывалось от боли.
— Будь мужественна, — прошептала она наконец, — успокойся, бурное сердце. Я отомщена прежде, чем думала. Изабелла не любит тебя, и ты почувствуешь тоже, что испытываю я теперь. Но надо поспешить в зал! О, Евгения блеснет! Ах, — воскликнула она вдруг, и бледное лицо ее озарилось холодной, торжествующей улыбкой, — герцог Альба. Я совершенно забыла, что сегодня он будет выбирать. В ослепительно сияющей короне, при жизни, полной наслаждений, я постараюсь забыть то, что генерал причинил мне сегодня. Да, Евгения, ты должна блистать, тебе должны все завидовать, только это может совершенно вытеснить из твоей памяти испытанное в сегодняшнюю ночь.
Графиня чувствовала в себе достаточно сил, чтобы совершенно спокойно войти снова в большой зал. Голубой шарф ее грациозно ниспадал на белое платье.
Подали сигнал к кадрили. Евгения быстро вышла из раковинной ротонды в большой зал. Взгляд ее невольно упал на Нарваэса, но тот не заметил ее. Пары уже занимали свои места. Графиня глазами искала герцога Альба.
Вдруг она увидела в стороне графиню, свою мать, которая, встав с места, протянула руку подошедшей к ней паре. С напряженным вниманием Евгения смотрела в ту сторону, как будто не доверяя своим глазам. На плече герцога Альба красовался розовый бант, и он вел под руку Марию, ее сестру.
Так и он пренебрег ею, и он посмел предпочесть ей другую, хотя бы ее родную сестру! Собравшись с последними силами, Евгения с гордостью выпрямилась.
— Этого еще не доставало, — прошептала она дрожащим голосом, — несмотря на все это, ты должна будешь блистать перед всеми, тебе еще позавидуют все, кто тебя окружает.
XII. ПРЕКРАСНАЯ ЕВГЕНИЯ И БЕДНАЯ ДОЛОРЕС
Покои молодой королевы выходили окнами частью в сад, частью на плац Де-Палацио. С этой стороны они соединялись с тронным залом, в котором сохранялись государственные драгоценности и из которого можно было пройти маленькими залами и коридорами в Филиппов зал.
Во флигель королевы было два входа. Один из них, с парадного портала, где постоянно находилась стража, вел в приемные залы. Широкие мраморные ступени были покрыты тяжелыми коврами, а на золоченых галереях были расставлены мягкие бархатные диваны.
Такая же лестница на другой стороне портала вела во флигель королевы-матери. Кроме того, во флигель Изабеллы был еще другой вход, предназначенный для доверенных королевы, которым она часто пользовалась сама, желая незаметно оставить свои покои. Подъезд этот выходил на перекресток и находился в нескольких шагах от двери, ведшей в дворцовый парк.
Мы видели, что Евгения и Нарваэс избрали именно этот путь в ту самую ночь, когда Клод де Монтолон только что выходил из парка на перекресток. Теперь Нарваэс нашел очень удобным воспользоваться этим входом, чтобы подслушать у будуара королевы ее разговор с маркизой де Бельвиль.
