Ознакомительная версия.
Я дрожащим пальцем указал в яму.
– Котел, господин.
Я хотел спросить, Котел ли совершил чудо, но от изумления и радости не мог говорить связно.
– И преотличный! Вместительный, глубокий, всем котлам котел. – Мерлин откусил сыра. – Как же я проголодался. – Он откусил еще и, довольный, привалился спиной к каменной глыбе. – Окружены превосходящими силами противника! Ну, ну! Чем еще порадуешь? – Он затолкал в рот последний кусок сыра и стряхнул крошки, потом улыбнулся Кайнвин и притянул к себе Нимуэ. – Все хорошо?
– Да, – спокойно отвечала та, приникая к нему. Из всех нас она одна ничуть не удивилась его чудесному выздоровлению.
– За исключением того, что мы окружены превосходящими силами противника! – ехидно проговорил Мерлин. – Что делать? Обычно лучшее средство – принести кого-нибудь в жертву. – Он внимательно оглядел растерянных воинов. Вместе с румянцем к нему вернулось обычная язвительность. – Может, Дерфеля?
– Господин! – вскричала Кайнвин.
– Нет, госпожа! Только не тебя. Ты и без того много сделала.
– Не надо приносить жертвы, – взмолилась Кайнвин. Мерлин улыбнулся. Нимуэ задремала в его объятиях, но больше никто не мог спать. Внизу звякнуло копье. Услышав этот звук, Мерлин протянул мне посох.
– Выбирайся наверх, Дерфель, и направь мой посох на запад. На запад, запомни, не на восток. Попытайся раз в жизни не напутать. Разумеется, лучше бы мне все сделать самому, чтоб наверняка, да не хочется будить Нимуэ. Вперед!
Я взобрался на самую высокую глыбу и, следуя указаниям Мерлина, направил посох на далекое море.
– Не тычь им! – крикнул снизу Мерлин. – Указывай! Ощути его силу! Это не стрекало, чтобы подгонять волов, а посох друида!
Я держал посох. Всадники Диурнаха, должно быть, почуяли магию, ибо колдуны внезапно завыли, а воины принялись метать в меня копья.
– А теперь, – крикнул Мерлин, когда наконечники зазвенели о камни, – вложи в него силу, Дерфель, вложи в него силу!
Я сосредоточился на посохе, но ничего не почувствовал, хотя Мерлин, по всей видимости, остался доволен.
– Слезай, – крикнул он, – и отдохни. У нас впереди долгий путь. Сыра не осталось? Я бы целый мешок съел!
Мы лежали и мерзли. Мерлин не говорил ни о Котле, ни о своей болезни, однако я чувствовал, как изменилось общее настроение. Внезапно проснулась надежда, и первой на нее указала Кайнвин. Она ткнула меня в бок и подняла палец к луне. Я увидел, что еще недавно четкий диск окружен зыбким сиянием. Казалось, лунный венец составляют мириады крошечных самоцветов, так ярко они искрились.
Мерлин не смотрел на луну, он по-прежнему говорил о сыре.
– Одна женщина в Дун Сейло делала потрясающий мягкий сыр. Как сейчас помню, заматывала его в листья крапивы, клала в деревянную миску и на полгода ставила в баранью мочу. В баранью мочу! Странные бывают суеверия, но сыр у нее был отменный. – Он хохотнул. – Заставляла беднягу-мужа собирать мочу. И как он с этим справлялся? Хватал барана за рога и щекотал? А может, приносил жене свою собственную и говорил, что баранья? Я бы так и поступил. Теплее стало, правда?
Искристый венец вокруг луны растаял, его сменила влажная мгла, колеблемая легким западным ветром, который и впрямь стал заметно теплее. Яркие звезды подернулись дымкой, иней на камнях таял, мы перестали дрожать. Наконечников снова можно было коснуться. Собирался туман.
– Думнонийцы, разумеется, уверяют, будто их сыр лучший в Британии, – с жаром объявил Мерлин, словно нам всем больше нечего делать, кроме как слушать лекцию о сыре. – Да, их сыр неплох, но часто бывает твердоват. Помню, Утер как-то сломал зуб о сыр из-под Линдиниса. Прям-таки пополам! Несколько недель маялся зубной болью. Боялся вырывать зубы. Требовал, чтобы я его заколдовал, но – странное дело – зубы магия не лечит. Глаза, да, живот – пожалуйста, даже мозги иногда, хотя их в Британии почти не осталось. А зубы? Никогда. Надо будет на досуге этим заняться. Учтите, я обожаю вырывать зубы. – Он широко улыбнулся, показывая безупречный оскал. Таким же редким счастливчиком был Артур, а вот мы все время от времени мучились зубной болью.
Я поднял глаза и увидел, что верхушки глыб скрыл туман, густевший с каждой минутой. То был колдовской туман, он клубился под луной и покрывал весь Инис Мон плотным белым плащом.
– В Силурии, – продолжал Мерлин, – наливают в миску кислые подонки и зовут это сыром. Мерзость такая, что ее даже мыши не едят! Впрочем, чего еще ждать от Силурии! Ты что-то хочешь мне сказать, Дерфель? Чуть на месте не прыгаешь.
– Туман, господин.
– Какой же ты у нас наблюдательный, – восхищенно проговорил он. – Так, может быть, вытащишь Котел из ямы? Время уходить, Дерфель, время уходить.
Так мы и поступили.
– Нет! – возмутилась Игрейна, дочитав последний пергамент в стопке.
– В чем дело? – вежливо полюбопытствовал я.
– Нельзя так обрывать историю! Что было дальше?
– Мы ушли, разумеется.
– Ох, Дерфель! – Она бросила пергамент. – Последняя судомойка и то рассказывает истории лучше тебя. Говори, что было дальше, я требую!
И я рассказал.
Близился рассвет. Туман был густой, как овечье руно. Спустившись с камней, мы бы потеряли друг друга, если бы разошлись хоть на шаг. Мерлин выстроил нас в цепочку: каждый держался за плащ идущего впереди. Так, вереницей, мы и двинулись вперед. Котел был привязан у меня за спиной. Мерлин, выставив посох, провел нас через кольцо Кровавых щитов, и ни один из них ничего не заметил. Я слышал, как Диурнах приказывает своим воинам распределиться вокруг холма, но ирландцы знали, что туман – колдовской, и предпочитали держаться поближе к кострам.
– Однако говорят, будто вы исчезли! – упорствовала моя королева. – Люди Диурнаха утверждали, что вы улетели с острова. Это знаменитая история, мне рассказывала ее мать. Не уверяй меня, будто вы просто ушли.
– Так и было.
– Дерфель! – укоризненно воскликнула она.
– Мы не исчезли, – терпеливо отвечал я, – и не улетели, что бы ни рассказывала тебе мать.
– Так как же это случилось? – спросила она, по-прежнему разочарованная моей версией событий.
Мы шли несколько часов, ведомые Нимуэ. У нее был сверхъестественный дар отыскивать путь в темноте или в тумане. Она указывала дорогу моей дружине в ночь перед Лугг Вейлом, а теперь, в густом зимнем тумане на Инис Моне, вывела нас к поросшему травою кургану из тех, что сооружал Древний народ. Мерлин знал это место, даже ночевал здесь несколько лет назад. Он приказал отвалить камни, загораживающие вход между двумя земляными выступами, изогнутыми наподобие рогов. Один за другим, на четвереньках, мы забрались в темное нутро кургана.
Ознакомительная версия.
