— Знаю, — отвечал Джо, — и он меня знает.
— Чего же вы испугались?
— Посмотрите, ушел ли он, — попросил Джо.
— Да они прошли все, но он часто оборачивается и смотрит на наше окошко. Впрочем, это он, может быть, на меня оборачивается.
— Питер, чем встревожил тебя этот матрос? — спросила мистрис Чоппер.
— Он меня узнал, и теперь через меня доберутся до моего отца! — воскликнул Джо, заливаясь слезами.
— Передайте мне мою шляпу, Питер, — сказала Нэнси. — Я сейчас побегу и все разузнаю.
Она быстро сбежала вниз.
Мистрис Чоппер старалась утешить Джо, но успеха не имела. Ему все мерещились шаги Фернеса по лестнице (матрос был не кто иной, как Фернес).
— Мистрис Чоппер, я боюсь, что должен буду от вас уйти, как ушел от прежних своих друзей.
— Уйти от меня?.. Что ты, дитя мое, зачем? И как же я без тебя останусь?
— Мистрис Чоппер, я вновь повторяю вам, что я лично не сделал никакого проступка. Но меня ищут, обещана премия за мою поимку. Этот человек жил в нашей деревне и меня знает. Я знаю, он давно стремится заработать эту премию.
— Премия обещана? Значит, Нэнси правильно угадала: была пролита кровь?
Мистрис Чоппер заплакала.
Джо ничего не ответил, а прошел в свою спальню и стал связывать в узел свое платье и белье.
Покончив с этим, он сел на край постели и глубоко задумался, потом, незаметно для самого себя, положил голову на подушку и крепко заснул.
Тем временем Нэнси догнала моряков на улице и увидела, что они входят в трактир. Она вошла за ними, подсела, перекинулась несколькими словами с арестованным дезертиром, с которым была знакома, и завела беседу с Фернесом. Тот, по своему обыкновению, в скором времени напился пьяный и рассказал Нэнси всю подноготную об убийстве в Грасфорде. Под конец он тут же заснул, положив голову на стол, а Нэнси вернулась в квартиру мистрис Чоппер.
Старушка сидела со свечкой и перелистывала одну из своих счетных книг.
— Знаете, Нэнси, я всякий раз вздыхаю о вас, когда мне попадается на глаза счет за вашу свадьбу. Мне ужасно вас жаль.
— Если бы вы знали, мистрис Чоппер, до чего мне надоела моя жизнь, до чего я сама себе надоела! Так бы, кажется, и убежала куда глаза глядят. Как жаль, что мне нет необходимости спасаться бегством, как вот нашему Питеру.
— Питеру необходимо спасаться бегством? Что вы говорите, Нэнси? Разве он преступник?
— Я уверена, что нет, но все-таки его ищут. Я узнала от этого матроса все. Было совершено убийство. Где Питер?
— Крепким сном спит, и так сладко. Я пожалела его будить.
— Спит, вы говорите? Ну, стало быть он не виноват. Я слышала, что преступники никогда не спят, как следует. Однако что он будет делать? Ведь у него, наверное, денег-то нет.
— Он столько сберег мне денег, Нэнси, что не будет теперь нуждаться, не беспокойтесь, — сказала мистрис Чоппер. — Но только я никак не могу с ним расстаться. Что я буду без него делать?
— Расстаться необходимо, мистрис Чоппер, иначе этот матрос выдаст его не сегодня, так завтра, и Питера схватят. Если вы действительно его любите, то вы дадите ему денег на дорогу и отпустите его. Вот бы было хорошо и мне убежать заодно с ним! Как бы я желала!
— А что же? Очень хорошо. Отправляйтесь с ним, Нэнси, будьте при нем, заботьтесь о нем! Ходите за моим Питером! — сказала мистрис Чоппер, горько рыдая. — Идите, Нэнси, и начните другую жизнь. Мне самой будет легче, если я буду знать, что он не один, что при нем есть надежный человек.
— Неужели это правда? Неужели вы отпустите меня с ним? — вскричала Нэнси, падая на колени. — О, я буду ходить за ним, как мать за сыном, как сестра за братом! Дайте только нам средства уйти отсюда, и тогда мы оба будем благословлять вас — и праведник и грешница.
— Все сделаю, Нэнси, только отправляйтесь с ним. Я жалею, что я слишком стара, а то я бы сама с ним отправилась. Вот возьмите: тут 20 фунтов, это все деньги, какие у меня есть сейчас в доме.
Мистрис Чоппер сунула деньги в руку стоявшей перед ней на коленях Нэнси. Нэнси уткнулась лицом в фартук старушки и горько плакала.
— Ну, Нэнси, пойдем его будить. Пора, — сказала мистрис Чоппер, вытирая глаза фартуком. — Не следует терять времени.
Со свечкой в руке старушка подошла к спящему Джо.
— Ну, разве преступники так спят? Конечно, он не виноват ни в чем, — сказала она. — Питер! Питер! Вставай, дитя мое!
Джо встал, щуря глаза от света, но сразу стряхнул с себя весь сон.
— Я так и думал, что уже пора, — сказал он. — Мне очень, очень тяжело расставаться с вами, мистрис Чоппер, но я не виноват. Я ничего дурного не сделал.
— Верю, верю, но Нэнси узнала все, и я вижу, что тебе нужно бежать. Ступай! Да благословит тебя Бог! Трудно и тяжело будет мне без тебя, но что же делать. Постараюсь как-нибудь перенести.
Мистрис Чоппер крепко обняла Джо и сказала торопливо:
— Ну, скорее, скорее! Пора!
Джо и Нэнси вышли из дома, причем Нэнси несла его узел. Дорогой Нэнси попросила Джо немного подождать, а сама зашла на свою квартиру и вышла оттуда с собственным своим узлом. Они прошли вместе еще немного, наконец, Джо сказал:
— Спасибо, Нэнси. Теперь, я думаю, вам лучше вернуться к себе домой. Простимтесь.
— Нам нечего прощаться. Я иду с вами, Питер.
— Как со мной?
Джо помолчал и сказал:
— Нэнси, я с удовольствием сделаю для вас, что могу, но ведь у меня нет ни копейки денег сейчас. Конечно, я буду работать и делиться с вами, и надеюсь, что с голоду мы не умрем, но пока…
— О, милое, милое дитя! Да благословит вас Бог за эти слова! Но вы не беспокойтесь, лишений нам не придется терпеть, мне ведь провожать вас поручила сама мистрис Чоппер и дала денег для вас — это ваши деньги, вот они.
— Мистрис Чоппер очень добрая женщина. Но только зачем же вам-то уходить со мной? Вам ведь нечего бояться.
— Мне, может быть, есть чего бояться побольше, чем вам, — отвечала Нэнси. — Идемте, идемте же.
ГЛАВА XXVII. В которой колесо фортуны подводит нашего героя под колесо точильщика
Пройдя мили три по дороге, Нэнси замедлила шаг, и у путников завязался разговор.
— По кассой дороге мы идем? — спросил Джо.
— Мы как раз пересекаем местность по прямой линии от Грэвсенда, Питер. Впрочем, вы ведь не Питер, а Джо. Мне моряк сказал, что вас зовут Джо Рошбрук. Я теперь так и буду вас звать, а вы, пожалуйста, зовите меня Мэри. Мне хочется забыть свою прежнюю жизнь, сбросить с себя все, что о ней напоминает, даже имя.
— Хорошо, Мэри, я сделаю, как вы желаете. Но скажите, для чего вы убежали из Грэвсенда? Чего вы-то испугались? Я — другое дело, я боюсь, что меня арестуют.
— А я, Джо, убегаю от грядущего гнева. Мне хочется повести новую жизнь. Я буду искать места, хотя бы самого скромного, буду трудиться. Ни от какой черной работы не уклонюсь. Сделаюсь честной женщиной.
