— Он просто слышал мой разговор с твоими спутниками.
— В таком случае, ты был очень неосмотрительным.
— Ты прав. Я хотел исправить положение. Поэтому, дав жене воды, чтобы та смочила голову, помчался в деревню, взял первую попавшуюся лошадь и поскакал в Енибашлы. Там жена пекаря сообщила мне, что ты уехал в Кабач, а муж ее с Дезелимом — за тобой следом, за ними — твои друзья. И он, наверное, также нашел вас. Теперь ты расскажи, что произошло.
Я вкратце поведал ему обо всех наших приключениях. Когда я закончил, он задумчиво произнес:
— На все воля Аллаха. Москлан получил свое, а я виноват в том, что упустил его. Как мне снять с себя наказание Всевышнего, эфенди?
— Это вовсе несложно, но в этом нет никакой необходимости.
Мы вскочили на лошадей, красильщик взобрался на осла, и мы тронулись в путь. Меня одолевали сомнения: не начнет ли Москлан мстить кузнецу? Я сказал об этом Шимину.
Но он успокоил меня:
— Не волнуйся за меня, я столько узнал от вас, что больше не боюсь этого конокрада. Что бы он теперь ни говорил, я найду на него управу. Он никому не причинит вреда.
— Я тоже, — заявил толстяк. — Он стрелял в меня и пусть теперь расплачивается. Моя жизнь висела на волоске.
— Нет, скорее, моя…
— Наверное, он нас с тобой хотел убить одной пулей. А вот и деревня, эфенди. Мне нужно узнать у тебя еще кое-что.
Я отстал немного с ним вместе, и он сказал:
— Ты расскажешь Сахафу о коврах?
— Конечно.
— И он узнает о месте, где они лежат?
— Я сам покажу ему это место.
— А ты не хочешь замять это дело?
— Нет, я хочу, чтобы он знал.
— Ты жесток. Ты действительно поручишь емузаниматься этими коврами?
— Да.
— И будешь заставлять его, если он откажется?
— Мне пора уезжать, и я не могу его принуждать. Он обязательно это сделает, если ты не сдержишь данное ему слово. Так что сам решай!
— Я сдержу слово.
— Тогда пускай приезжает киаджа и трое соседей выступают в качестве свидетелей. Советую тебе сделать это побыстрее.
— В самом деле?
— Да. Ты должен доказать Сахафу, что твои намерения самые серьезные.
— Подчиняюсь тебе. О, как будут радоваться мои жена и дочь!
Наконец-то благоразумие победило. Лицо его раскраснелось, и, когда мы спрыгнули с лошадей возле его дома, он буквально скатился с осла и помчался к дверям. Мы услышали, как он кричит: «Сюда, сюда, быстрей, мы здесь!»
Женщины подбежали к нам. Хозяин был первым, кого они заметили, я — вторым.
— Господин, это ты! — завизжала от радости любимица всей Румелии. — С тобой ничего не случилось? Слава Аллаху! Я ждала тебя. Ты сдержал слово?
— Я привез тебе то, что ты просила.
— Где? Где?
— Вот.
При этом я указал на маленького хаджи, остальных пока не было видно.
— Пошла к черту! — тут же откликнулся Халеф, к счастью, на своем арабском диалекте, которого она не понимала.
Она же переспросила озадаченно:
— Вот этот?
— Да, о сладкая дочь красной краски.
— Но я его не знаю.
— Он отдаст за тебя свою жизнь. Но там дальше еще один. Выбирай между ними обоими.
Сахаф шел следом за Халефом. Девушка беспомощно и вопрошающе повернулась к отцу.
— Кого из них ты знаешь? — спросил тот, смеясь.
— Вот этого, — ответила она, указывая на Сахафа.
— По душе ли он тебе?
— Ода.
— Тогда он твой.
Она закрыла лицо руками, громко хихикнула, от стыда ли или от смущения — трудно сказать, и исчезла в комнатах.
— Господин, смотри, сколько беспокойства ты нам создал, — обратился ко мне пекарь полушутя-полусерьезно.
— Пусть теперь они беспокоятся. — И я указал на Сахафа.
— Нет, пока нельзя, — ответил пекарь озабоченно. — Юноша в день помолвки не может оставаться с невестой наедине.
Толстяк и не подозревал, что его Икбала и так уже давно встречается со своим Али за домом под присмотром заботливой и молчаливой Чилеки и еще более молчаливой луны.
— Тогда иди с ними ты, у меня нет времени.
— А Чилека не может их сопровождать?
— Тоже нет. Вы наши гости, и она должна прислуживать вам.
Прислуживать? Они что, хотят нас поить и кормить? Чем? Теми самыми деликатесами, которые я чуть было не попробовал? Не приведи господь.
И я поспешил сказать:
— Нет-нет, не нужно, время мое ограничено, мне нужно ехать.
— Господин, куда же ты, уже вечереет, куда ты на ночь глядя поедешь?
Он был прав. Тут Халеф спросил меня тихо:
— Ты действительно хочешь уехать сегодня, сиди?
— Это абсолютно необходимо.
— Один, без нас?
— Теперь уже я на это не отважусь.
— Мне кажется, что мы слишком долго в седле лошадям нужно отдохнуть.
— Ну да ладно, останемся здесь ненадолго. А ночь проведем у Шимина, моего друга.
Тут кузнец издал радостный крик и произнес, протягивая мне руку:
— О эфенди, ты даже не знаешь, какую радость ты мне доставил, назвав своим другом!
— Ты мне это доказал. Когда я вернусь домой, ты окажешься среди тех, кого я всегда буду вспоминать с любовью.
— Обязательно скажу это моей жене. Вот бы узнать как там она…
— Твоя лошадь явно устала. Тебе надо ее сменить. Возьми моего жеребца, слетай к своей жене и тотчас возвращайся.
— О, этот конь слишком хорош для меня. Лучше я поскачу на другом и так же быстро вернусь.
Он ушел. Конечно, мой вороной должен был остаться со мной ради нашей же безопасности. Нужно было узнать, что происходит в хижине нищего.
Когда все угомонились, а красильщик занялся своими семейными делами, я сказал Халефу:
— Ты не беспокойся, а ненадолго отлучусь. Хочу посмотреть, что там с Москланом.
— Ты что, с ума сошел, сиди? Ты поедешь к этой хижине?
— Да.
— Но они же убьют тебя!
— Нет уж, теперь им не удастся застать меня врасплох. К тому же убежден, что дом уже пуст. Москлана наверняка спрятали, да так, чтобы мы его не нашли.
— А ему нечего тебя бояться. У тебя ведь нет никаких прав его задерживать.
— Все это так, и все-таки он меня боится. Он стрелял в меня. Да и вообще рыльце у него в пушку. Только не говори красильщику, куда я поехал.
Если ты в ближайшее время не вернешься, я поеду следом за тобой.
— Хорошо. Так и договоримся.
Я вышел из дома. Старой дорогой ехать остерегся. Ни к чему незапланированные встречи. Поэтому повернул не на юг, а на запад, чтобы въехать в лес со стороны Кабача.
Имея северный край леса по левую руку, я мчался галопом по равнине и скоро, благодаря моему вороному, добрался до того места, где лесной массив тянулся к югу от Кабача. Тут немного поодаль я заметил группу всадников, которые удалялись от меня. Мне показалось, что это и есть именно те, кого я ищу. Нас разделяла английская миля.
