И тем не менее Чальчиуитликуэ считалась весьма почитаемой богиней, жрицы ее пользовались повсеместным уважением и почетом. Не самое плохое место даже для дочки правителя!
К предстоящему празднику, конечно же, нужно было готовиться. Украсить храм, повторить, отрепетировать хвалебные гимны и танцы, приготовить и осмотреть намеченных в жертву детей, чтобы не подсунули каких-нибудь кривых да горбатых, чтобы все они были приятны великой богине.
Да, еще нужны были цветы – к любому празднику нужны были цветы, их любили, можно даже сказать обожали, все боги – ах, если бы цветами все и ограничивалось.
Жрец Куэкальцин дал Асотлю на задание с десяток бобов и полых птичьих косточек, наполненных золотым песком, – все это играло роль денег, и юноша с удовольствием потратил их на рынке, по пути к озерному храму. Во-первых, приобрел краску для лица и тела – ярко-желтую и изумрудно-зеленую, продавец поклялся, что в этом сезоне именно в эти цвета все и красились; кроме того, присмотрел новую набедренную повязку из чистейшего хлопка – нарядную, украшенную узорчатой вышивкой и, конечно же, далеко не дешевую. Хотелось выглядеть посолиднее, дабы не вызвать излишних подозрений у служителей культа. Костюм довершили пара изящных браслетов и широкое ожерелье из ракушек, весьма популярное среди молодежи.
Обрядившись таким образом, Асотль счел подготовку законченной… Однако тут же передумал и, вернувшись, купил еще резной посох – тяжелую деревянную палку: для вящей солидности, ну и в качестве оружия, не мог же мирный торговец цветами таскать с собой макуавитль или копье?
Храм Чальчиуитликуэ, приземистый, сложенный из черных базальтовых плит, был выстроен на самом берегу озера. Часть храма – терраса с жутким изображением богини и жертвенником – выдавалась в озеро наподобие мыса. Именно в озеро жрицы бросали вырванные сердца пленников, именно там топили детей.
Асотль даже застыл, запрокинув голову, – показалось, будто грозная богиня неодобрительно покосилась на незваного гостя.
– Эй, что тебе тут надо, парень?
Юноша вздрогнул: выглядывая из храма, к нему обращалась страшная морщинистая старуха, впрочем довольно еще мускулистая. Полуголая, с отвислыми грудями и огромным горбатым носом, она казалась омерзительной фурией, владычицей царства мертвых. Именно она, как почему-то подумалось Асотлю, пытала и казнила несчастных детей – такой уж у старухи был вид, ничего не попишешь, впечатления доброй бабушки она вовсе не производила.
– Здравствуй, уважаемая. – Молодой человек вежливо поклонился.
– Чего тебе здесь надо? – снова повторила жрица.
– Я – скромный торговец цветами. Скоро праздник, и я подумал…
– Нам не нужны цветы! – Фурия раздраженно оскалилась.
Асотль же, наоборот, улыбнулся:
– Жаль. А я-то думал пожертвовать свои цветы храму.
– Лучше бы ты пожертвовал деток! – Старуха потерла руки и неожиданно взглянула на юношу куда более благосклонно. – Пожертвовать, говоришь? И что у тебя за цветы?
– На любой вкус, моя госпожа, самые разные.
– Ладно. – На лице жрицы мелькнуло наконец что-то похожее на улыбку – по крайней мере, молодой человек истолковал страшный оскал именно так. – Приноси цветы завтра, с утра…
– Мне бы хотелось зайти в храм…
– Теперь уж только в праздник!
– …дабы посмотреть, сколько и каких понадобится цветов, ведь украшение храма – это очень важное дело, верно?
– Проваливай, опоздал!
– Гм… Но Ситлаль, дочь правителя, говорила мне…
– А! Так тебя она прислала?
– Она.
– Так бы сразу и сказал. – Старуха посмотрела на юношу с некоторым удивлением и махнула рукой: – Заходи. Только не вздумай мешать, смотри молча.
Как будто здесь было кому мешать! Огромный, вытянутый в ширину храм внутри казался пустым и гулким. Попадавшие сквозь верхнюю галерею солнечные лучи выхватывали из полутьмы великолепные фрески, исполненные явно талантливым мастером и сверкающие яркими красками – изумрудно-зеленой, сияющее-голубой, карминно-красной, оранжевой, солнечно-желтой. Поистине, это были не росписи – чудо, им бы место где-нибудь в Эрмитаже или Лувре… Восхищенно замерев на месте, Асотль не мог оторвать глаз… Правда, потом сплюнул – фрески изображали обычные местные мерзости, которые, конечно, тут мерзостями не считали, а, совершенно наоборот, искренне полагали самым богоугодным делом. Все как всегда: вот жрица в высоком головном уборе из разноцветных перьев, вот – танцующие девушки, вот – жрец с ножом, а вот – распростертая на жертвеннике девушка с вырванным сердцем. Вот целая гора сердец, вот рекой льется кровь, вот сбрасывают в воду детей, вот с кого-то сдирают кожу…
Честное слово – лучше бы порнушку какую-нибудь изобразили, веселей было бы смотреть.
Раздраженно поведя плечом, молодой человек прошел в главную залу, портиком выходившую на террасу с жертвенником и каменной статуей грозной богини. Симпатичные молодые жрицы подметали базальтовый пол, старухи – похоже, она и играла в храме главную роль – нигде видно не было.
– Как думаете, вдоль этой плиты лучше какие цветы разместить? Синие или голубые?
– Лучше желтые, – оторвавшись своего занятия, улыбнулась одна их жриц. – Синие и голубые, конечно, красиво, но только не здесь, в полутьме… Здесь только яркие – желтые, оранжевые. А синие будут уместны на террасе.
– Нет, на террасе тоже желтые надо, а вот по краям, у жертвенников, пойдут и голубые.
– Да не пойдут туда голубые, подруга! Там же кровь, вот и нужно красные, не так будет заметно.
– И верно.
А эти молодые жрицы, оказывается, вовсе не прочь поболтать! И весьма недурны собой, весьма недурны… Обычные такие девчонки, еще выбить бы им из голов всякую дурь. Интересно, как они не боятся свою главную фурию?
– Э… главная жрица разрешила мне осмотреть весь храм.
– Да мы уж поняли. Старуха нам говорила. И наказывала – чтоб никаких вольностей!
Хм… интересно, о каких таких вольностях идет речь? И… старуха? Ха… Так вот как ее здесь называют. И, похоже, боятся… Еще бы. Наказывала… Так что, нет ее? Ушла?
– А что ваша старуха… Мне бы ее кое о чем спросить, посоветоваться…
Девчонки переглянулись, фыркнули:
– Тогда придется до вечера ждать. Жрица Иснешли ушла во дворец.
– Во дворец?!
– Да, именно туда. Она всегда это всем говорит, чтоб знали.
– Хм. – Асотль улыбнулся девчонкам. – И зачем она туда ходит?
– Известно зачем. За дочкой правителя.
– Вот как?
– Та отказалась выходить замуж по воле отца… И тот предложил ей стать жрицей в нашем храме. Это большая честь и ответственность!
– Да я понимаю… А как же старая Иснешли?
– Она – хранительница богов и останется на своем месте. Главной жрицы у нас пока нет… Прежняя утопилась.
