Невидимый собеседник распрощался. Но Цую еще довольно долго пришлось ждать, когда погаснет свет, и Главный Советник покинет свое тайное помещение. Выждав еще какое-то время, шпион выбрался в комнату, зажег свет и довольно быстро обнаружил на столе письмо, о котором говорил Советник.
Цуй вынул из чехла деревянный стержень с намотанным на него лоскутом шелка, развернул и с трудом прочитал начертанные старинной вязью иероглифы. Теперь можно было уходить. Содержание письма окончательно убедило Цуя в его правоте: Главный Советник намерен погубить Императора.
Первый министр был доволен. Цуй сделал больше, чем он ожидал. Местонахождение Ли и Фэя известно. Цуй проник в самое сердце дома Главного Советника, и каждая ночь, проведенная им в подземном водостоке, приносила новые сведения. Задумав поначалу лишь осторожно опорочить двух мальчишек-выскочек, Ни-цзы неожиданно для себя обнаружил все признаки большого заговора. Он понимал, что готовится что-то из ряда вон выходящее. Министр уже прикидывал, какие выгоды сумеет извлечь, если раскроет Высочайшему все обстоятельства этого, пока еще, загадочного для него дела.
Большие надежды Ни-цзы возлагал на прочитанное Цуем письмо. Первый министр обдумывал его содержание не один раз. Вот что говорилось в этом письме:
«В 23 день первой луны опустится полог, скрывающий ушедшего Императора. Божественный напиток поведет Всемогущего в поля Знаний и Бессмертия.»
«Божественный напиток… - Скорее всего, это яд. Возможно, Императора собираются отравить.» - Думал Ни-цзы. – «Но, почему письмо написано на языке эпохи Ин-чженя? Для пущего сохранения тайны? Можно было просто применить тайнопись. И почему Главный Советник? У него никогда не было размолвок с Императором. Или он сам собирается стать Сыном Неба?»
Вопросов было много. Ответов ни одного.
Как и все умные люди, Ни-цзы сомневался. А будучи человеком слабым по натуре, он сомневался вдвойне.
Кроме того, он по настоящему опасался Главного Советника. У них никогда не было конфликтов, но первый министр чувствовал огромную внутреннюю силу, исходящую от этого человека. Особые опасения у него вызывала неизменная доброжелательность Советника. В понимании Ни-цзы это характеризовало его, как скрытного и хитроумного человека.
Цуй говорил, что в слышал однажды, как Советник говорил с кем-то на языке, не похожем ни на один из языков Поднебесной. «Интересно было бы послушать» – Подумал тогда министр, сам великий знаток множества языков и диалектов. – «Не может быть, чтобы я его не знал, Но не лезть же самому в подкоп для этого».
Услышав от Цуя, что в комнате Советника рычала собака, он запретил ему дальнейшее подслушивание. «Ты и так узнал слишком много». – Сказал он своему шпиону. – «Желая большего, можно разгневать Небо. Засыпь вход в свою нору землей, и замаскируй. Она еще пригодится».
«Теперь надо обдумать, как поступить дальше». – Размышлял министр. – «Время до указанного дня еще есть. Но и опоздать нельзя. Тем более, что в случае гибели Высочайшего, вслед за ним полетят и головы приближенных. В первую очередь, моя собственная. Надо бы узнать еще что-то. Может быть, послать Цуя в монастырь? Кому, вообще, может быть поручено убийство Императора?» - Опыт дворцовых интриг подсказывал министру: удар всегда наносят те, кто стоит ближе всех к жертве. – «Мальчишки постоянно околачиваются рядом с Высочайшим. Кто помешает им подсыпать яд в пищу… Им, вообще, могут внушить, что это эликсир для укрепления здоровья. Тем более, что Император сам интересуется подобными рецептами».
На следующий день он опять призвал своего соглядатая. Цуй появился весь простуженный. Ночи пребывания в холодном водостоке не прошли для него даром.
Похоже, ты собираешься разболеться? – Поинтересовался министр, глядя на воспаленные глаза Цуя. – Сейчас не время. Даю тебе два дня для того, чтобы ты привел себя в надлежащий вид. На третий ты отправишься в горы, к воспитанникам Высочайшего. В качестве кого – подумай сам. Постарайся узнать, чем они там занимаются.
Неделю спустя, поблизости от монастыря, дозор монахов обнаружил на берегу реки человека в бессознательном состоянии. Мужчину перенесли в помещение, и один из монахов взялся его выхаживать. У неизвестного был сильный жар, он бредил и говорил бессвязными фразами, разобрать в которых что-либо было совершенно невозможным. Через три дня он пришел в себя, и Настоятель сам пришел побеседовать с ним. Выяснилось, что мужчина – отшельник. Живет в горах один уже четвертый год. На днях на его хижину набрели лихие люди. Его избили, хижину разрушили. Зная о том, что где-то неподалеку есть монастырь, отшельник пошел к нему, но в пути простудился и заболел.
В рассказанной Цуем истории, по крайней мере, половина ее была правдой. Он, действительно, повстречал в пути промышлявших грабежом людей, которые чуть не убили его. Остальное довершили недолеченная простуда и холодные ночи в горах.
Оставайся. – Сказал ему в заключение беседы Настоятель. – Встанешь на ноги, поможешь нашим братьям по хозяйству. Тем и отблагодаришь. А дальше, видно будет.
Вернувшись к себе, Настоятель пригласил одного из братьев, и поручил ему проследить за пришельцем. «Смотри в оба. Время непростое. У нас гости высокие, и неприятности ни к чему». – Сказал он в заключение.
Оставшись один, Настоятель долго сидел у стола с разложенными на нем рукописями. Вот уже более пятнадцати лет он, бывший военачальник одной из северных армий, провел в этом уединенном, лесном монастыре. Десять лет простым монахом и пять – Настоятелем. В свое время его посетили властный зов Одиночества, и желание постичь Непостижимое. Три года он прожил в горах, не видя ни одной живой души. Потом пришел в монастырь. Большой жизненный опыт и незаурядные знания и здесь выдвинули его в ряды первых. Настоятель жил монастырем и его интересами, писал глубокие философские трактаты, но было нечто, что беспокоило его на протяжении всего времени пребывания в монастыре. Светская жизнь и ее соблазны не покинули его и в уединении.
Началось с того, что давние и высокопоставленные друзья обратились к нему с просьбой. Пустынник не отказал, и взамен получил так необходимую для монастыря помощь. Позднее ему написал сам Император. Вежливо напоминая адресату давние победы, он просил его встретиться с посланником шаньюя, и уговорить того пойти на некоторые уступки. Высочайший полагал, что сделать это может только Настоятель, так как обычаи врага знает досконально, и не раз выполнял подобные поручения.
