Ну, и что ты думаешь? – Прервал, наконец, молчание явно удрученный Фэй.
Что тут думать, надо выполнять! – Сосредоточенно глядя перед собой, ответил Ли.
А Неба не боишься? Не к бабушке Фын пойдем. – В могилу, к Цинь-ши-Хуанди!
Мне думается, Неба как раз бояться не следует. Туда нас посылает его сын. А вот людей сторожиться необходимо.
Фэй заметно повеселел. Аргумент Ли подействовал на него неотразимо. И верно: не пойдет же Небо против собственного сына. Людей же Фэй не боялся.
- В таком случае, что тут головы морочить. Да, и до весны далеко.
А книги? Тебе же сказали: знать язык Цин следует так, чтобы первый министр Ин-Чжэня позавидовал.
А ты на что? Вдвоем же будем.
Ну мало ли, меня оборотни или лисы похитят. Чертовщины там, я думаю, предостаточно. – Заметил Ли, искоса глядя на Фэя. – Тут ты и пригодишься.
Да! Похоже, на сей раз мне не отвертеться. – Со вздохом ответил Фэй.
Более друзья на эту тему не говорили.
Но вечером, сидя в келье Ли с книгой в руках, Фэй еще раз высказал свои опасения:
Ты помнишь, что сказал Настоятель? Тысячи людей были убиты для сохранения тайны. Как бы нам не оказаться в их числе. Как тоже знающим.
Ли неожиданно вспылил. Отбросив книгу, он уставился на своего друга темными, гневными глазами.
Да как ты смеешь! Ты что, не доверяешь Высочайшему?! Забыл, сколько он для нас сделал? Тебе же сказали - он считает тебя своим другом!
Погоди переворачивать чашки. – Миролюбиво ответил Фэй. – Ты родился и жил во дворцах. А я прежде, чем туда попасть, хоть и маленьким, но видел немало придорожной грязи. Знаешь, что говорят в народе: «Быть с Императором – все равно, что с тигром». Кроме того, за Императором стоит еще и государство. А государству чихать на дружбу, ненависть и все прочее.
- А ты ради чего живешь? Разве не для того, чтобы Хань была вечно могущественной?
Да! Но, если меня отправят к праотцам, я не смогу ее защищать.
Если отправят, значит, так надо Хань!
Своей стране я нужен живым. А ты выдумал, вернее, вычитал мир, наполненный благородными и возвышенными людьми, которые на деле таковыми не являются. Открой глаза. Посмотри, что делается вокруг: все продается и покупается! Людей убивают, как скот! Кровь течет рекой! Дети доносят на родителей, родители на детей! Если где-то появляется цветок Добра, сразу же спешит стадо оборотней, чтобы его затоптать…
И что, ты предлагаешь мне встать с ними рядом?
Нет, конечно! Я просто хочу, чтобы ты, наконец, увидел мир таким, какой он есть. И вел себя соответственно.
Соответственно, это как? Шляясь к певичкам, и продвигая за взятки торговцев зерном?
Фэй, в свою очередь, разозлился.
А, ты? Ты когда-нибудь думал, откуда в твоем доме такой достаток? Почему полсотни слуг готовы выполнить любое твое желание, а…
В глазах Ли метнулась молния.
Ты что – обвиняешь моего отца?!
Не отца, а тебя. Господин Советник получает огромное жалование, и в его честности я как раз не сомневаюсь. Ты-то сам, чем все это заслужил? Конечно, можно и книжки читать, и науками заниматься, когда у тебя все есть. Мне родители не помогают, и я живу сам, как могу.
Ли весь дрожал от ярости, но усилием воли взял себя в руки.
Да, ты прав. – Сказал он почти спокойным голосом. – Я в большом долгу перед родителями и Императором. Так же, как и ты. А долги надо возвращать. Что я и собираюсь сделать.
Какое-то время они молчали, глядя в пол, и сосредоточенно перебирая бамбуковые пластины рукописей. Потом Ли взял себя в руки, и примирительно дернул Фэя за рукав халата.
Ладно, брось обижаться. Император говорил моему отцу, что прочит нас на большие государственные посты, а в этом качестве мы нужны ему живыми. Будет неладно, если в самом начале пути нас одолеют сомнения.
Ты знаешь, я не трус. – Фэй поднял глаза на друга. - А с тобой и подавно. Но, представь себе, что нас застанут на месте преступления. – Ты, скажешь, что нас послал Император? А, если и скажешь, тебе никто не поверит. Пойдем на костер, как козы на заклание.
Боишься?
Нет, не боюсь! Но я хочу знать, за что я буду умирать.
За Сына Неба и по его приказу! Тебе этого недостаточно?
- Достаточно. Но такое….
- Такое, не такое! Если уж нам суждено спуститься в ад, то это следует сделать, не теряя лица.
За зиму друзья привыкли к деревне и ее обитателям. Ильхан с интересом наблюдал за неизвестным ему ранее укладом жизни.
В зимнее время связь деревенских жителей с городом почти прерывалась.
Кормились за счет сделанных за лето запасов, ухаживали за скотиной в хлеву, изредка ходили друг к другу в гости отпраздновать нечастые зимние праздники.
Многие жители Чжоу понимали в грамоте, и кое-кто из них при светильниках почитывал книгу «Ши-цзин», или даже сам водил кистью по шелку, пытаясь воспроизвести тайну древних образцов.
«Тайна женского обаяния, - писал известный китайский мыслитель Ли Юй – состоит в том, чтобы сделать старое молодым, уродливое – прекрасным, привычное – изумительным. Ни одна женщина не может передать свое обаяние другой женщине, но каждая женщина способна интуитивно постичь секрет личного обаяния».
Если для рождения любви достаточно мгновения, то путь к счастью может занять целую жизнь. Зиму Ильхан провел в тревожном ожидании весны. За это время он видел Син-нян всего несколько раз. Встречаясь, они перебрасывались несколькими незначащими фразами, и расходились, каждый по своим делам. Но сердце не могло обмануть Ильхана. В карих глазах девушки он читал родную душу и понимание.
Весна грянула неожиданно. Первыми о ней сообщили птицы. Ильхан правил сбрую, когда маленькая пичуга вспорхнула прямо перед ним на ветку, и звонко сказала: «Цки, цки, цки, цки!».
Ту-кю улыбнулся, и одобрительно кивнул головой. Через несколько дней во всей округе уже звенели ручьи, и била капель.
Природа и селение оживали. Тигр больше не приходил. Люди вдыхали свежий пронзительный воздух и готовились к работе в поле, к торговле, к весенней ярмарке.
Зашевелились и работники, занятые Золотой Гусеницей. Впрочем, Ильхан в их сторону даже не смотрел, делая вид, что суета вокруг шелкопрядов его совершенно не интересует.
Господин Цзы-вэнь заметно повеселел, и молодцевато охорашивался при виде каждой встречной женщины.
Юань все чаще прерывал работу и долго смотрел на синие очертания далеких гор.
Однажды после полудня Ильхан лицом к лицу столкнулся с Син-нян. Оба смутились, и в первое мгновение не могли выговорить ни слова.
Ты за водой, к ручью? – Спросил, наконец, юноша.
