— Самое важное из всех препятствий! Сердце благородного человека не может разделиться на две любви, а я свое уже отдал…
Джелла, пожав плечами, улыбнулась.
— Своей невесте, Марии Бюртель, не так ли? — иронически заметила она.
Выражение презрения, с которым были произнесены эти слова, не ускользнуло от Джорджа Малькольма.
— Да, сударыня, мисс Марии, моей невесте! — твердо ответил он с гордостью.
Принцесса поняла, что нанесла самолюбию англичанина одну из тех ран, которые с трудом заживают. Поэтому, закусив губу, поспешила уточнить:
— Я знаю, что мисс Мария — очаровательная девушка, и хотя незнакома с нею, не сомневаюсь ни в ее красоте, ни в других достоинствах. Человек, подобный вам, может обратить внимание только на жемчуг. Но мисс Мария еще ребенок, не понимает своего сердца… мисс Мария не любит вас… я хочу сказать, любит неосознанно. Я уверена, что для нее жених — это что–то вроде брата или друга.
— Тем лучше, сударыня, — возразил Джордж, — если ее сердце молчит, то я заставлю его заговорить, я научу его понимать любовь.
— Любовь! — в запальчивости повысила голос Джелла. — Что значит холодная любовь женщин бледной, туманной Англии в сравнении с пламенем, которое пожирает нас, жительниц жарких стран! Здесь любящая женщина больше, чем подруга! Здесь она в одно и то же время и любовница, и раба мужа. Опытная и сладострастная, она составляет для него целый сераль, чтобы всегда нравиться и не наскучить ему.
— Сударыня, — ответил Джордж, — я ничего подобного не прошу у девушки, которая станет моей женой! Я хочу найти в ней не любовницу, а чистую, преданную подругу!
— Преданную подругу! — повторила принцесса. Ах, сэр Джордж, та от имени которой я говорю, та, которую вы презираете сегодня, готова пожертвовать ради вас жизнью!
— Почему вы говорите, что я ее презираю? — возразил Джордж. — Как я могу презирать человека, не зная его в лицо. Маска, скрывавшая ее черты, воздвигла между нами непреодолимую преграду.
— Она красавица из красавиц! — воскликнула Джелла. — Вдохновенные поэты сравнивают ее в своих стихах с богиней Кали, женой Шивы, олицетворением божественной энергии. На ее лице блистает молодость, а глаза, как говорят, имеют магическую силу и завораживают сердца!
— Почему же она не постаралась завладеть моим сердцем, когда еще было время?
— Выслушайте меня, сэр Джордж, — сказала принцесса, — выслушайте меня, потому что я еще не все сказала вам! Эта женщина занимает такое высокое положение, что глаза окружающих ее людей едва смеют на нее подняться. Она является потомком тамерлидов, бывших царей Индии и господ всего света! Состояние этой женщины так велико, что управляющие ее поместьями, становясь миллионерами, не могут ее разорить! По одному ее знаку поднимутся триста тысяч индусов, готовых исполнить все ее приказания! Между этой женщиной и вами лежит непроходимая пропасть по различию каст, религий и предрассудков. Не так ли? Чтобы приблизиться к вам, она преодолеет эту пропасть! Она растопчет религию и предрассудки, возвысит вас, уравняет с собой, сделавшись вашей женой, принесет в приданое богатство и могущество… могущество безграничное, богатство баснословное! Если же когда–нибудь небо возвратит ей трон ее предков, вы займете на нем достойное место! Вот что вам предлагают, сэр Джордж! Что вы на это скажете?
— Увы! Мой ответ будет краток, принцесса! Недавно я имел честь сказать вам, что не могу отдать свое сердце сразу двоим. Теперь же добавлю: какими бы блестящими ни были ваши предложения, я отклоняю их, так как больше всего ценю не богатство и власть, а искренние чувства.
Джелла устремила на собеседника взгляд, полный горечи и отчаяния.
— Какие жестокие слова, сэр Джордж, — прошептала она. — Неужели вы видите торг в предложении, продиктованном сердцем, которое переполнено вами?
— Извините меня, сударыня, я беру назад все жестокое и несправедливое, сказанное мной, но еще раз повторяю: в настоящее время я больше себе не принадлежу… Я люблю Марию Бюртель…
— Нет, — воскликнула она и протянула вперед руки, как будто защищаясь. В ее голосе звучали ноты отчаяния и ревности. — Нет, вы не любите ее! Не можете любить! Забудьте этого ребенка! Мы найдем ей другого жениха, который скоро ее утешит, если только ей нужно утешение… Сэр Джордж, не будьте жестоки по отношению к гордой женщине, снизошедшей до унизительной просьбы! Не отталкивайте ту, которую любовь делает смиренной и которая с мольбой протягивает к вам руки! Джордж, Джордж… выслушайте меня: я люблю вас!
— Вы, сударыня? Вы? — пробормотал наш герой с удивлением и волнением, которое легче понять, чем выразить.
— Да, — ответила Джелла со страстью, — да, я! Я, которая уже тебе принадлежала и которая хочет принадлежать тебе всегда. Посмотри! Та, перед которой все преклоняются, у твоих ног! Принцесса Джелла орошает твои руки слезами! Ты, которого я видела у своих ног умоляющим, когда маска скрывала мое лицо, ты, который дрожал от прикосновения ко мне, ты, который бледнел от моего поцелуя, вспомни… возврати мне свое сердце! Я живу одной только надеждой быть с тобой, позволь же мне жить!
— Ради Бога, сударыня, успокойтесь! — воскликнул сэр Джордж, — ваше горе убивает меня, а слезы терзают мою душу.
— От тебя зависит их осушить! Будь моим!
— Перед Богом клянусь вам, что до недавних пор я и мечтать об этом не смел, но сегодня это невозможно — я люблю.
— Опять то же слово! Опять то же слово! — воскликнула Джелла, ломая руки.
— Да, сударыня, опять и всегда буду повторять одно и то же. Если б сам Господь попробовал бы изменить мое сердце, то все его могущество было бы не в состоянии заставить меня отказаться от данной мною клятвы.
Лицо принцессы стало мертвенно бледным. Глубокая морщина легла между ее черных бровей, а глаза излучали зловещий блеск.
В эту минуту Джордж подумал, что над ним разразится буря.
Но он ошибся.
Принцесса быстро овладела собой. Буря, разыгравшаяся в ее душе, была побеждена несокрушимой волей. Буря страсти стала стихать.
Через минуту все признаки этой борьбы исчезли, лицо хозяйки дома приобрело прежнюю привлекательность, и только побледневшие слегка губы выдавали ее сильное волнение.
— Сэр Джордж, — сказала она медленно и тихо, снова избегая взглядов молодого человека, — мною сейчас совершена необъяснимая глупость, и я едва не потеряла рассудок… Я была словно в бреду, прошу прощения!
— Ах, сударыня, — прошептал Джордж в замешательстве, которое увеличивалось по мере того, как положение усложнялось.
Джелла продолжала.
— Под влиянием странного состояния я раскрыла тайну, которую вы никогда не должны были узнать… Но я рассчитываю на ваше благородство… Эта тайна умрет в вашем сердце, не так ли?
