Лишь около полудня виконт наконец обнаружил его на поляне в лесу. Хуан де Овьедо вел тренировочный бой с бешеным маркизом де Гандарой — тот скакал туда-сюда, смеялся и озорничал, как мальчишка.
— Ну как вам? Как? — кричал он, не прекращая делать резкие выпады, которыми загонял астурийца в угол. — Теперь-то вы со мной не сладите, не то что раньше. Эге-гей! Теперь я вас измотаю и заставлю просить пощады. Сдавайтесь, мерзавец! Сдавайтесь, старикашка!
Заметив, что на них смотрят не далее как с десяти метров, он замолчал, смутился и сердито выпалил:
— Что вы здесь делаете? И давно вы за нами шпионите?
— Шпионю? — оскорбился Леон де Луна, ринувшись к нему. — Да как вы смеете говорить такое! Моя шпага преподаст вам урок поведения, отправив к праотцам!
Маркиза де Гандару, похоже, угроза не испугала — он тут же встал в боевую позицию, готовясь дорого продать свою жизнь, но Хуан из Овьедо поспешил встать между соперниками и поднял руки.
— Успокойтесь, господа, прошу вас! Что за ссоры между друзьями?
— А какой друг обвиняет меня, будто я за ним шпионю?
— Простите его! — сокрушенно взмолился долговязый. — Простите его, прошу вас. Вы должны понять, что при таких обстоятельствах...
— О каких обстоятельствах вы говорите? — грубо прервал его де Гандара встревоженным тоном. — Следите за словами, Овьедо! Помните о своем обещании!
Астуриец заколебался. Он озадаченно оглядел обоих и в конце концов понуро опустился на гнилое бревно.
— Это моя вина, — едва слышно пробормотал он, закрыв лицо руками. — Только моя! — Он поднял грустный и умоляющий взгляд. — Боюсь, я проболтался.
— Да что вы такое говорите, — притворно ужаснулся маркиз. — Неужели вы...?
Молчаливого кивка Овьеды хватило, чтобы маркиз отбросил шпагу и схватил его за руку. — Боже! Боже мой! — воскликнул он, воздев руки к небу. — Да как вы могли...?
— Мне жаль!
— Недостаточно об этом сожалеть, Овьедо! И вы прекрасно об этом знаете! Это было соглашение между кабальеро! Что скажет Охеда?
— Нет, Бога ради! — взмолился несчастный астуриец, в отчаянии цепляясь за руку маркиза. — Не говорите ничего Охеде, иначе он никогда не допустит меня к источнику.
— Это будет справедливо. Именно этого вы и заслуживаете.
— Вам-то легко теперь говорить, а два месяца назад вы убить были готовы, чтобы получить место в начале списка. Вспомните, как вы себя вели, когда прошел слушок, что ваше место во время второго похода займет немка. Вы были способны ее убить.
— Немка? — поспешил вмешаться капитан де Луна. — О какой немке вы говорите?
— Только не начинайте снова, прошу вас! — сердито оборвал маркиз. — Вы и так уже доставили нам хлопот своими расспросами. — Он повернулся к Хуану де Овьедо, и голос его немного смягчился, несмотря на по-прежнему нахмуренные брови. — Что вы ему рассказали? — спросил он.
— Не так много. Я рассказал лишь об источнике и его свойствах.
— По-вашему, этого мало? — поразился тот. — Вы представляете, что произойдет, едва эта новость докатится до Европы? Сюда нахлынут миллионы отчаявшихся со всего света, и это уж точно никому не принесет пользы! — Он схватил Овьеду за бороду и притянул его лицо к себе. — Смотрите на меня! — велел он. — Я провел там два месяца, пил и купался в этой воде, вернувшей мне лучшие годы, но если бы там было одновременно сто человек, то я бы ничуть не изменился. Неужели вы не понимаете? Источник слишком мал, его нужно беречь.
— Понимаю, — печально ответил тот. — Конечно, я все понимаю. Простите меня.
— Это может сделать только Охеда.
— Боже ты мой!
— Позвольте мне замолвить словечко за дона Хуана, — снова робко вмешался виконт. — Поверьте, я никогда не страдал излишней болтливостью. На самом деле это моя вина, что я узнал об этом источнике. Дон Хуан не хотел мне ничего рассказывать, я силой вытянул из него эти сведения.
Маркиз де Гандара, похоже, переживший самое большое разочарование в жизни, понуро опустился к подножью дерева и довольно долго глядел с отсутствующим видом на лес, а потом покосился на спутников.
— Ладно! — сказал он. — Раз уж вред нанесен, то полагаю, тут уж ничего не поделаешь, а рассказать об этом дону Алонсо де Охеде значит вызвать его недовольство, в точности такое, как и у меня, — и он обвиняюще погрозил пальцем. — Но предупреждаю: проболтаетесь еще раз, и клянусь Богом, вам не жить. Я посвящу все оставшиеся годы, а теперь у меня их много, чтобы добраться до вас и уничтожить, где бы вы ни прятались.
Виконт подошел к нему и сел рядом, с выражением глубокой искренности прижав руку к сердцу.
— Даю вам слово, что никогда и никому об этом не скажу. — Сделав короткую паузу, он все же решился спросить: — Но скажите, это правда, что вам почти сорок?
— В ноябре как раз исполнится.
— Просто невероятно!
— Вы и вправду так думаете? — чуть кокетливо улыбнулся тот, польщенный комплиментом. — Видели бы вы, как действует этот источник на женщин! Возможно, тому причиной их более нежная кожа, а быть может, их пол, но результат бывает еще лучше.
— И много ли женщин опробовали на себе силу источника? — поинтересовался капитан де Луна.
— Пока только две, и еще одна как раз туда отправилась.
— Уж не та ли это таинственная немка, о которой никто не желает со мной говорить?
— Вы по-прежнему задаете слишком много вопросов, — вмешался приблизившийся к ним Хуан де Овьеда. — Именно из-за вашего любопытства я и оказался в столь затруднительном положении. Вы же обещали навсегда забыть эту тему!
— Ничего подобного! — возразил капитан. — Этого я никогда на обещал! Я обещал ни с кем не говорить об этом, но теперь, после того, что я узнал, вы не можете требовать у меня об этом забыть. И теперь я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы попасть в число избранных, которых Алонсо де Охеда повезет на остров.
— Но с какой стати ему это делать? За какие такие ваши заслуги?
— Мои заслуги ничуть не меньше, чем у любого другого благородного испанского кабальеро.
— Позвольте с вами не согласиться, — ответил астуриец. — Мы все на протяжении долгих лет сражались плечом к плечу с капитаном Охедой. Маркиз был его оруженосцем, когда брали в плен Каноабо, а большинство из тех, кто поехал к источнику, принимали участие в обороне форта Святого Фомы.
— И немка тоже принимала в ней участие?
— Нет. Немка не принимала.
— В таком случае, что она там делает? Или, может быть, она и Охеда...
Маркиз де Гандара поспешно зажал ему рот рукой, угрожающе прошипев:
— Ни слова больше! Не вынуждайте меня убивать вас. Каждый, кто поставит под сомнение честь этой дамы, заслуживает смерти. Она отправилась туда в качестве вознаграждения за смелость и, прежде всего, за те страдания, что она пережила, потеряв любимого в кошмарном форте Рождества. Дон Алонсо решил сделать ей подарок, прежде чем она вернется в Европу.
